Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
– От нерадивых чиновников, как правило, избавляются. Ведь отстранили министра внутренних дел от должности…
– Думаете, заместитель Маклакова чем-то лучше своего предшественника?
– Князь Щербатов[108]кажется мне вполне прагматичным.
– Ну да, – кисло усмехнулся газетчик. – Из начальника Главного управления государственного коннозаводства прямиком в министры внутренних дел.
Вспомнив, как ликовал по этому поводу Сазонов, посол задумчиво проговорил:
– Не знаю, не знаю… На мой взгляд, отставка Маклакова ясно показывает, что император остается верен политике союза и полон решимости продолжить войну. Что же до нового министра внутренних дел, он до сих пор не пользовался известностью. Но господин Сазонов заверил меня, что этот человек весьма умеренный и вполне здравомыслящий. К тому же испытанный патриот…
Только проговорили о смене главы министерства внутренних дел, как вдруг новое потрясение.
Император перед своим отъездом из Царского Села в Ставку принял решение, которое, впрочем, назревало довольно давно. Он освободил Сухомлинова от обязанностей военного министра, назначив на его место генерала Поливанова[109], члена Государственного Совета.
Раньше бы это сделать. В деле недостатка снарядов фигура Сухомлинова, скрытая за налетом таинственности, выглядела зловеще. Подозрительно странное поведение министра порождало много вопросов. Еще в сентябре прошлого года, когда Морис вполне официально, от имени генерала Жоффра, интересовался ходом борьбы со снарядным кризисом, Сухомлинов заверил, что принял все меры, необходимые для обеспечения русской армии нужным количеством снарядов, какое требуется для долгой войны. Даже соизволил дать письменный ответ. Его-то посол и передал Сазонову, который грозился показать эту бумагу императору. Надо ли говорить, что никаких мер в действительности не принималось. Мало того, генерал всячески старался провалить все те новшества, которые предлагались ему для развития производства боеприпасов. Странное, не поддающееся логике отношение к делу. Объяснить его можно лишь лютой ненавистью, которую военный министр питал к Великому князю Николаю Николаевичу. Сухомлинов тоже рассчитывал в свое время на должность Верховного главнокомандующего. А когда не выгорело, так и не смог этого простить, затаив злобу на соперника.
Вернувшийся из Ставки Сазонов не замедлил охарактеризовать нового министра:
– Генерал Поливанов – замечательный человек. Образованный, деятельный и работоспособный. В нем прекрасно сочетаются дух организации и командования.
Как успел узнать Морис, помимо перечисленных Сазоновым достоинств, Поливанову приписывали также либеральные убеждения, вызывавшие сочувствие к нему со стороны Государственной Думы. Немаловажный фактор, надо сказать.
Из Барановичей Сазонов приехал в приподнятом настроении.
– Я вывез вполне хорошие впечатления, – говорил он. – По крайней мере, состояние духа в штабе верховного главнокомандующего я нашел превосходным. Русская армия будет продолжать свое отступление как можно медленнее, пользуясь каждым случаем, чтобы производить контратаки и тревожить неприятеля. Если Великий князь Николай Николаевич заметит, что немцы уводят часть своих сил для переброски на Западный фронт, он тотчас перейдет опять в наступление. Принятый им оперативный план позволяет надеяться, что в Варшаве наши войска смогут удержаться еще месяца два…
Но в следующие три дня положение русских армий значительно ухудшилось, став еще опаснее. Теперь они должны были не только сдерживать сумасшедший натиск австрогерманцев между Вислой и Бугом, но и противостоять двойному наступлению, начатому противником на севере. Там, в районе Нарева, немцы овладели Млавой, а в Курляндии перешли Виндаву, угрожая Митаве, расположенной всего в пятидесяти верстах от Риги.
На совещании с начальником Главного управления Генерального штаба генерал Беляев подробно посвятил Палеолога в обстановку на театре военных действий, показав на карте положение русских армий. В Южной Польше, между Бугом и Вислой, их фронт проходил через Грубешов, Красностав и Иозегров. До Люблина отсюда каких-то тридцать верст. Кругом Варшавы оставлены течения Бзуры и Равки, чтобы отойти по дуге круга, образованной Новогеоргиевском, Головиным, Блоне, Гродиском, где приготовлены сильные укрепления. В районе Нарева войска удерживали позиции приблизительно по реке между Новогеоргиевском и Остроленкой. Оборонялись к западу от Немана, в Мариампольском направлении, на подступах к Ковно. Наконец, на курляндском участке, после оставления Виндавы и Туккума, они уперлись в Митаву и Шавли.
После некоторых малоутешительных замечаний о создавшемся положении Беляев заметил:
– Вы знаете нашу бедность в снарядах. Мы производим не более двадцати четырех тысяч в день. Это ничтожно мало для столь растянутого фронта… Но недостаток в винтовках меня беспокоит куда сильнее. Представьте себе, во многих пехотных полках, принимавших участие в последних боях, треть людей, по крайней мере, не имела винтовок. Эти несчастные терпеливо ждали под градом шрапнелей гибели своих товарищей, чтобы пойти и подобрать их оружие. Просто чудо, что в таких условиях не возникало паники. Конечно, наш мужик известен своей силой терпения и покорностью… Ужас оттого не меньше… Командующий одной армии недавно написал мне: «В начале войны, когда у нас были снаряды и амуниция, мы побеждали. Когда уже начал ощущаться недостаток в снарядах и оружии, мы еще сражались блестяще. Теперь, с онемевшей артиллерией и пехотой, наша армия тонет в собственной крови…» Сколько еще наши солдаты могут выдерживать подобное?.. Ведь побоища эти слишком ужасны. Во что бы то ни стало русской армии нужны винтовки. Не могла бы Франция уступить их нам? Умоляю вас, господин посол, поддержите нашу просьбу в Париже.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
