– Значит, все идет как надо?
– Не уверен, – покачал головой Станислав.
– То есть как не уверен?! – возмутился Карочей. – А что тебя смущает?
– Боготуры какие-то странные, – растерянно произнес Станислав.
– Не странные они, а пьяные, – усмехнулся Карочей. – Смотри, какие у них морды опухшие.
– Но не до такой же степени опухшие, чтобы я не смог их узнать, – рассердился невесть на что Станислав.
Звук рога оборвал завязавшийся спор между боярином и беком. Похоже, свадьба наконец-то трогалась с места, дабы продолжить пир теперь уже в доме жениха. До Славутича путь был неблизкий, и теперь уже становилось очевидным, что в назначенный срок новобрачные туда не попадут. Так же как и гости. Впрочем, им и без того за теми столами не пировать.
– Жениха-то узнал? – насмешливо спросил у Станислава Карочей.
– Узнал, – ответил боярин, щуря в сторону молодых глаза, оплывшие с перепоя. Бек только головой покачал. Он и прежде знал, что радимичи не дураки выпить, но упиться до того, чтобы поутру своих не узнать, – это надо сильно постараться.
Новобрачную посадили в крытый возок на колесах, запряженный парой сытых холеных коней. Ее молодой муж легко запрыгнул в седло. Этот похмельем явно не страдал, ибо жениху пить на собственной свадьбе не полагалось. Полтысячи боготуров пали в седла следом за Владиславом.
– Как сидят-то! – вновь зашипел у Карочея над ухом боярин Станислав. – Разве ж это боготурская посадка?
– Пить меньше надо, – зло отозвался Карочей, но и в его сердце стали закрадываться сомнения. Новобрачных провожала только мать невесты, немолодая, но еще очень красивая женщина, а самого боготура Торусы не было. Неужели так упился за свадебным столом, что не смог выйти на крыльцо, дабы проводить родную дочь?
– Не боготуры это, – продолжал нудить Станислав, когда свадьба наконец выехала на накатанную дорогу. – Ряженые.
Карочею вдруг стало страшно. Его мутило не только от выпитого вина, но от дурного предчувствия. В отличие от боярина Станислава, он не знал радимецких боготуров в лицо, за исключением пяти-шести ражих молодцов, с которыми познакомился в тереме князя Богдана. Если боготуры покинули Торусин городец еще ночью, то на это у них была веская причина.
– Это даже не мечники, – шипел боярин Станислав, – это простые смерды, посаженные на коней.
– А кому и зачем понадобилось рядить их боготурами? – зло огрызнулся Карочей.
– Торуса хотел заморочить нам голову, и ему это удалось.
На свадьбу Владислава и Милицы все-таки приехали несколько видных бояр, в том числе и из тех, кто участвовал в заговоре. Нельзя было не приехать. Отсутствие радимецких вождей на свадьбе сына великого князя вызвало бы подозрения у ближников Велеса. Теперь бояре встревоженно поглядывали на Карочея и Станислава, словно ждали от них объяснений. Скиф добросовестно пересчитал рогатых всадников, сопровождающих Владислава. Их оказалось всего триста, хотя за столом вроде бы сидело около пятисот. Кроме боготуров, сына великого князя охраняли сто мечников его собственной дружины. Но с этими все было без обмана. Мечников Владислава хорошо знали в лицо все радимецкие бояре, сбившиеся сейчас в кучу вокруг Карочея.
– Раскрыли они наш заговор! – высказал вслух подозрение, висевшее в воздухе, боярин Златан.
– Тише ты, – прицыкнул на него Станислав. – Что ты ревешь, как медведь в брачную пору.
Княжич Владислав, скакавший рядом с крытым возком, оглянулся на притихших бояр и ободряюще помахал им рукой. Карочей в ответ одарил родственника ослепительной улыбкой, хотя на душе у него скребли кошки. Даджбогово колесо, нестерпимо жарившее спины путников весь день, покатилось вниз по небесному склону. Карочей прикинул в уме, где могли прятаться мечники Горазда, и пришел к выводу, что самым удобным местом для засады стал бы березовый колок, рассеченный надвое дорогой, накатанной повозками. Справа от этого колка вытянулся неглубокий овраг, по дну которого к месту событий могла скрытно подойти хазарская рать. Карочею оставалось надеяться только на то, что какая-то непредвиденная случайность помешала Горазду осуществить свой замысел, либо он благополучно выскользнул из расставленных Велесовыми ближниками силков. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Княжич Владислав, скакавший впереди, громко крикнул что-то своим мечникам, и те мгновенно окружили возок плотным кольцом. Скорее всего, Владислав просто хотел уберечь молодую жену от страшного зрелища, открывшегося глазам ошеломленных радимецких бояр. Березовый колок был завален трупами. Лежало их здесь не менее двух тысяч. Карочей почти сразу опознал Горазда. Честолюбивый степной ган, метивший в великие радимецкие князья, стоял в полный рост, пришпиленный сулицей к дереву. На чисто выбритом лице его навечно застыло удивление. Рядом лежали радимецкие бояре и ганы, числом никак не менее двадцати, а далее по всему колку – простые мечники, многие из которых даже не успели обнажить мечи для своей защиты. Судя по всему, Гораздову рать испятнали стрелами раньше, чем они успели обнаружить своих врагов. Карочея слегка успокоило то, что он не увидел хазар среди убитых. Не исключено, что Езекия просто не успел соединиться с Гораздом, но не менее вероятным было то, что боготуры перехватили посланного князем к хазарам гонца и заменили его своим. В этом случае хазары если и могли соединиться с радимичами, то разве что в стране Вырай. Карочея бросало то в жар, то в холод. Его так и подмывало пуститься в бега. Но он удержался от опрометчивого поступка. Предупредить Езекию он все равно не успеет, а себя погубит. Князь Владислав, подъехавший к ошеломленным боярам, собственной рукой вырвал сулицу из тела князя Горазда. А расторопный боярин Златан подхватил падающий труп.
– Здесь большое село неподалеку, – сказал княжич. – Пошлите своих людей за подмогой, бояре. Мечников надо похоронить здесь, а тела ганов перевезти в Славутич.
– Сделаем, князь, – бодро отозвался боярин Станислав. – Но кто же их посек?
– Наверное, печенеги, – криво усмехнулся Владислав. – Держитесь настороже, бояре, дабы и нам не нажить беды.
Совет был дельный, что и говорить. У чудом уцелевших бояр тряслись поджилки. Ведь запросто могут мечники Владислава и эти липовые боготуры порубить в капусту и бояр, и их немногочисленных охранников, а потом свалить все на тех же печенегов. Но судя по тому, как поспешно Владислав кинулся догонять возок с молодой женой, ничего подобного он и в мыслях не держал. Из чего ушлые радимецкие старейшины сделали вывод, что смерть их соратников по заговору спишут на печенегов и более никого преследовать не будут, дабы не ввергать Радимецкую землю в новую усобицу. И самым умным для уцелевших бояр будет принять этот предложенный сыном великого князя Богдана расклад, чтобы не нажить беды.
– Легко отделались, – сказал негромко боярин Станислав, садясь на коня. – А князя Горазда, конечно, жаль.
В Славутиче бека Карочея ждало еще одно горестное известие. Таны Аскольд и Гвидон привезли в Детинец тела каганова сына Езекии и двух его ближних беков из знатных рахдонитских семейств. Их смерть никак нельзя было списать на печенегов, а посему русаланы взяли вину на себя. Князь Богдан пребывал в великом смущении. Он никак не мог взять в толк, откуда на его землях взялись печенеги и хазары во главе с сыном Обадии. А главное, куда они все подевались.
