Торквентин сказал:
— Очень хорошо. Я возьмусь за этого бедолагу Генна. Вряд ли мир будет долго скорбеть о его утрате. Представьте себе: в этот самый момент лежит он, довольный, в объятиях какой-нибудь женщины, мечтает только об удовольствиях и безбедном существовании, а здесь сидим мы и решаем, как положить этому конец.
Голос его стих, прикрытый глаз забегал из стороны в сторону.
Потом он вздохнул:
— Вот причуды фортуны! Хотя, в свою очередь, есть и некоторое благо, смею надеяться? Это не такая уж маленькая просьба, так возможно ли что-нибудь дополнительное к обычной оплате?
Советник с насмешливым удивлением вздернул бровь. Они с Торквентином играли по давно установленным правилам. Он предпочел бы от них не отступать.
Торквентин улыбнулся:
— Генн не какой-нибудь уличный мальчишка. Чтобы снять нагар с его свечи, потребуются хлопоты, подготовка. И немалые усилия.
— И чего же вы хотите, Торквентин? — В голосе Мордайна прозвучал едва заметный намек на раздражение.
Теперь уже великий человек вздернул бровь, из-за чего шрам на лице тревожно растянулся.
— Ну, по правде, я не могу сказать. Наверное, мы могли бы отложить решение этого вопроса до тех пор, пока ответ на него станет очевиднее. Мне кажется, что решение представится в ближайшее время. Обычно так делают.
— Вы хотите сделать меня своим должником, Торквентин, — ровным тоном произнес Советник.
— Ох, ну что вы! Давайте не будем говорить о долгах. У нас с вами сделка. Просто остается ваша половина ее, на некоторое время, немного… неточно указанное.
— Решено. — Мордайн поднялся со скамьи. Он очень не любил давать бессрочные обещания таким людям, как Торквентин, но сейчас у него не было времени спорить по пустякам. Кроме того, он был Теневой Рукой, а обещание всегда легко нарушить. — Мне нужно возвращаться. Жена ждет.
— Ах, божественная Тара. Такое знаменитое совершенство! Вы не можете себе представить, какую боль мне причиняет то, что приходится полагаться только на слухи о красоте вашей жены и ни разу не увидеть ее воочию. — Торквентин вздохнул, кинул мрачный взгляд на стены и погладил себя по огромному животу. — Подумать только, как давно я заключен в эту тюрьму, и все из-за невоздержанности в питании.
От таких слов о любимой жене, да еще от Торквентина у Мордайна, уже выходившего, по спине прокатилась волна от вращения, но в этот момент у него мелькнула новая мысль и он задержался в дверном проеме.
— Есть у вас что-нибудь из земель Ланнис-Хейг?
— Ланнис-Хейг, Ланнис-Хейг. Варвары они там, знаете ли. Совершенно не разбираются в самых прекрасных в жизни вещах. А что вы хотели бы знать?
— Все, что бы ни попало в ваши огромные уши, — проворчал Мордайн. Он обычно в этом месте таких вопросов не задавал и уже почти пожалел, что спросил. Все искусство Торквентина заключалось в сборе базарных слухов да в связях с ворами и бандитами. Мордайн имел другие средства следить за ходом великих событий, хотя они, эти средства, и служили ему хуже, чем хотелось бы. Он устал уже удивляться новостям из долины Гласа.
— Ну, я мало что могу предложить вам такого, чего бы уже не слышали ваши драгоценные уши. Я так думаю, — заявил Торквентин. — Да и то наполовину разглагольствования, конечно. Темный Путь снова правит в долине; только до тех пор, пока наш уважаемый Верховный Тан не соизволил размяться, как сказал бы благонамеренный народ. Ленор скрывается в далекой глуши, в своей башне, в Колкире, оплакивая мертвого сына. Сын Кросана тоже умер, остальные захвачены.
— А остальные из семьи Кросана? Умерли?
Торквентин пожал плечами. От едва заметного движения заколыхался подбородок.
— Фактически. Да, что же еще я слышал? Кеннет. Один старец говорил. Они нашли его тело после того, как вороны и лесные твари покончили с замком, но не нашли никого из его детей. Забыл, как их зовут.
— Оризиан и Эньяра, — рассеянно ответил Мордайн.
— Да-да. Так вот, никаких признаков. Хотя, как я слышал, половина тел были сожжены. Так что, кто знает?
После того как Советник ушел, Торквентин еще несколько минут сидел спокойно, наморщив залитый потом лоб. Наконец он дернул свисавший с потолка шелковый шнур. Где-то наверху, в доме, зазвенел звонок, сорвавший со своего поста Мэгрейн. Он поманил ее, чтобы приблизилась, и когда она наклонилась, положил руку на ее обезображенное болезнью лицо.
— Милая Мэгрейн, — улыбнулся он и провел жирным пальцем довольно близко к ране, изуродовавшей большую часть носа. Она улыбнулась в ответ. — Пошепчи в кое-какие уши, любимая, брось приманку. Я хочу знать все о каждом члене семьи Ланнис-Хейг. Кажется, Советника мучает любопытство по поводу этого семейства. А там, где любопытствует Советник, чаще всего можно найти какую-нибудь прибыль.
Советник возвращался по темным улочкам и переулкам, его стражники неотступно топали сзади. Он был поглощен мыслями и озабочен. Внутреннее чутье, натренированное многими годами разгадывания признаков, шептало ему, что сгущаются тучи. События разворачивались непонятно, неприятно и непредсказуемо. В такие времена могут случаться довольно суровые стечения обстоятельств, и это бы еще ничего, но они редко полезны для человеческих нервов. Ланнис-Хейг не должен был погибнуть так быстро. А дети Кеннета нан Ланнис-Хейга? Что стало с ними, если они не умерли вместе с отцом? Если какой-то осиротевший мальчишка-недомерок сбежал, попытавшись спасти хоть что-нибудь из обломков Крови Ланнис, это могло осложнить и запутать все дело. С такой ситуацией, Эволт, любитель покрасоваться перед своей ненаглядной армией, точно не справился бы.
Мордайн постарался отбросить тревожные мысли. Все равно правда об этом еще неизвестна, хотя довольно скоро все должно выясниться. Но все-таки он никак не мог отделаться от дурных предчувствий. Ему страшно захотелось немедленно оказаться в объятиях Тары, в уюте ее такого знакомого и пьянящего очарования. Он прибавил шагу, торопясь в свой Краснокаменный дворец.
VII
Утро в Кар Крайгаре было ясным, морозным и таким вопиюще ярким, словно день там никогда и не начинался как-нибудь иначе. Всю ночь ветер с шумом носился вокруг горных вершин и хлестал снегом с дождем по скалам. Буря выдохлась перед самым рассветом, успокоенная встающим солнцем.
Стоя на широком выступе перед входом в убежище Ивен, Оризиан разглядывал разрушенный пейзаж. Наверное, в такой день, как сегодняшний, этот город, когда был еще живым, расположенный в окружении величественных гор под просторным синим небом, являл собой великолепное зрелище. И кем бы ни были его жители, наверное, их тоже волновал этот изумительный контраст неба и окружавших скал.
Рот, сидя на корточках рядом с Оризианом, правил меч точильным камнем, который нашла для него Эньяра. Его усилия изредка сопровождались тихими проклятиями в адрес слишком маленького камня. Эсс'ир и Варрин уже были внизу, осторожно проверяя ближние развалины. За те долгие часы, что они провели в пещере, никаких признаков незваных гостей не появилось, но кирининов, кажется, это не убедило. Несмотря на их молчаливость и сдержанность, Оризиан подозревал, что они тоже, как и все остальные, были бы рады покинуть это место. Оставался лишь один вопрос. Пойдет ли с ними на'кирим. Ивен недавно ушла, пообещав вернуться с припасами для похода.
