— Оркестры?
— Это как-то не вяжется с тем, что творили нацисты: с их зверствами и массовыми убийствами. Или это было сделано для того, чтобы показать всему миру: «Смотрите, какая мы цивилизованная нация»?
— Совершенно верно, — ответила Алиса. — Концерты были не очень хорошо подготовлены, но многие музыканты обучались в высших учебных заведениях и были талантливыми. Нацистам нравилась мысль о том, что они создают «благоприятные» условия для «продвижения» классической музыки. Конрад однажды сказал мне, что музыка спасла его. Тогда он имел в виду то, что музыкантов не расстреливали. Но, я думаю, музыка спасла не только его жизнь, но и душу.
— Это помогло ему пережить... трудные времена? — спросила Люси.
— Да. Музыка была его страстью, — ответила Алиса. Ее взгляд внезапно стал очень задумчивым, и Люси осознала, что ее бабушка действительно очень стара. Сколько ей лет? Девяносто? Девяносто три? Да, наверное, столько.
Но вдруг Алиса весело сказала:
— Слишком много воспоминаний. Я рассказываю вам свою жизнь. Думаю, мы не нуждаемся в лишних романтических историях.
— На самом деле, я не против романтики.
— Хорошо, скажу тебе, Люси, что в моей жизни было много романтических минут. Твоя мама родилась в те годы. Марианна. Конрад тогда увлекся готикой. Наверное, мы с ним так и не смогли избавиться от страшных воспоминаний о концлагере. Конрад написал «Песню Деборы» для Деборы, и теперь он хотел написать музыкальную пьесу по мотивам стихотворения...
— Теннисона, — вставил Лайам.
— Как приятно встретить образованного мужчину, — с улыбкой заметила Алиса. — Верно, Теннисона. Конечно, я хотела жить вместе с Марианной и Деборой. Думала немного подкопить денег и устроиться в Англии. Тогда я снова начала сниматься. Вы все это знаете. Я опять стала авантюристкой, у которой было таинственное прошлое. Теперь у меня действительно было прошлое. Конрад начал снова давать концерты, а я снялась в нескольких фильмах, которые публика приняла весьма хорошо. Так что наша семейная казна быстро пополнялась...
— Эрих фон Штрогейм? — сказала Люси. Улыбка осветила лицо Алисы.
— Ах, да, дорогой Эрих, — сказала она, и на мгновение ее улыбка стала шире. — Человек настроения. Но он был очень талантлив, поэтому я прощала ему все истерики и смены настроений. Да, мы вместе сделали фильм. Он был довольно успешен, но... — Она замолчала, а затем добавила: — Но, так или иначе, ничто уже не было таким, как прежде. И все время я пробовал найти Альрауне. В конечном счете я нашла, прочитав статью в немецкой газете.
Алиса посмотрела на Майкла, который развел руки в стороны, как будто хотел сказать: «Черт возьми, скажи им все».
— В статье сообщалось о смерти немецкого офицера, который служил охранником в Освенциме, — сказала Алиса. — Говорилось, что подозрение пало на маленького племянника мужчины. Я не знала наверняка, имела ли эта статья отношение к Альрауне. Фамилия убитого была самой обычной. Штульц. Но так звали того молодого офицера, который забрал Альрауне. Тем более в статье упоминались факты, которые совпадали с тем, что я знала об Альрауне. Убийство произошло в маленьком городке в Северной Германии, рядом с чешской границей. И детали смерти мужчины... — Алиса сделала паузу, а затем продолжила: — Я решила, что этот племянник мог бы быть Альрауне. Илене тоже так казалось. Конрад был на гастролях, а поиски Альрауне стали моим главным делом. Брат Илены сумел достать для нас билеты, и мы поехали в город, названный в газетах.
— Этот городок еще меньше, чем я думала, — сказала Илена, когда поезд прибыл на небольшую немецкую железнодорожную станцию. — Однако искать будет легче. Что будем делать теперь, Лукреция? Попробуем взять напрокат автомобиль, или что?
— Конечно, возьмем машину, — решительно ответила Алиса. — Мы не можем пешком ходить по улицам и искать нужный дом.
— Как хорошо, когда есть деньги, — сказала Илена. — И хорошо, что мы, по крайней мере, знаем имя.
— Рейнард Штульц, — отозвалась Алиса. И хотя она пыталась забыть ту ночь, когда был зачат Альрауне, она помнила, как молодой офицер дотронулся до ее лица. Она не могла вспомнить цвет его волос или черты его лица, но она помнила, что среди всего того кошмара он позволил ей минутку передохнуть. Если он действительно был отцом Альрауне, то у мальчика была не такая уж дурная наследственность.
Трудностей с поиском адреса не возникло: они зашли в офис местной газеты и открыто попросили, чтобы им сообщили, где живет Рейнард Штульц. Алиса не представилась баронессой Лукрецией фон Вольф, однако вела себя высокомерно и надменно, совсем как баронесса. Клерк был настолько напуган властным тоном неизвестной женщины, что немедленно объяснил им, как найти дом Рейнарда Штульца. Потом служащий сообщил несколько деталей нападения. Никто не предполагал, что такой маленький ребенок может быть настолько силен. По отношению к мальчику не было предпринято никаких мер, он остался на попечении горничной, и никто не знал, как поступить с ним. Алиса сообщила, что они с Иленой родственницы матери ребенка, и поэтому им можно подробно рассказать о случившемся.
Клерк колебался, но он был готов немного посплетничать и пересказать историю, которая так долго обсуждалась в прессе. Возможно, мальчик нарушил установленное правило. Возможно, не сделал домашнее задание или не убрал кровать, и поэтому был наказан. Может быть, его отшлепали или лишили сладкого после обеда. Наказание не могло быть суровым, ведь господин Штульц был доброжелательным человеком. Да, он служил в нацистской армии — конечно, этим нельзя гордится. Но все это было в прошлом, и надо отметить, что Штульц был душевным человеком, всегда готовым прийти на помощь. Он так гордился своим маленьким племянником, который осиротел во время войны. Их вдвоем часто видели в центре города, сказал клерк, господин Штульц всегда покупал мальчугану игрушки. Поверьте, было очень приятно видеть дядю, так нежно заботящегося о своем племяннике.
Но то мягкое наказание, по-видимому, очень разозлило мальчика. Он был в гневе, в ярости. И ему под руку попался длинный острый предмет — возможно, это был вертел для мяса, клерк не знал всех деталей. Но он точно знал, что мальчик схватил этот вертел и воткнул прямо в лицо господина Штульца.
— Глаза, — задумчиво произнесла Алиса. — Кто-то выколол Рейнарду Штульцу глаза.
— О да, это было так, — сказал клерк. — Как страшно.
Через пятнадцать минут Алиса и Илена нашли дом Рейнарда Штульца и постучали в дверь. Через полчаса они уже возвращались к железнодорожной станции с Альрауне.
— Никто не задавал нам вопросов, — сказала Алиса. — Никто не пробовал остановить нас. Мы просто вошли в дом и нашли Альрауне. Он был на кухне, ел суп, который горничная приготовила для него. Мы представились родственницами его матери, сказали, что приехали, чтобы забрать мальчика с собой, и забрали.
— Альрауне узнал вас? — спросила Люси. — Я имею в виду, он узнал в вас свою мать?
— Не сразу. Он вышел из Освенцима год назад и был очень мал. Тогда Альрауне было только семь лет. Однако через некоторое время он действительно признал меня. Он улыбался мне и позволял обнимать себя. Но Альрауне был особенным ребенком. Мне всегда казалось, что он проявлял привязанность только потому, что от него ожидали проявления добрых чувств.
