происходит и я начинаю думать, что ошибся. Мрачное волнение сковывает внутренности.
«Личность подтверждена», — раздается механический женский голос из ниоткуда и каменная стена медленно отъезжает в сторону, открывая небольшую кабинку лифта.
Я не двигаюсь. Почти не дышу. В животе урчит тревога. С неба вновь сыпется снег. Сильно и густо. Кажется температура снижается ещё на несколько градусов. Чтобы не ожидало нас внутри, это лучше, чем обморожение и переохлаждение.
— Идем, — тяну Лилит за собой, и она не противится, стена возвращается на место, как только мы оказываемся внутри.
«Защитный зал, через три минуты».
Лифт начинает опускаться вниз.
На мгновение, меня ослепляет свет, ударивший по глазам, когда он останавливается и двери с легким стуком раздвигаются. Привыкнув к яркому освещению, Лилит не может сдержать изумленного восклицания.
— Ничего себе!
Мы оказываемся в шикарной гостиной, богато обставленной изысканной мебелью и хорошо оборудованной зоной кухни. Мое внимание приковывает французское окно с видом на океанскую гладь. Наверняка, голограмма, но старого образца, видно мерцание.
— Добро пожаловать домой, хозяин, — произносит всё тот же женский голос и Лилит дергается, метнув на меня растерянный взгляд, — Температура внутри 21 градус, уровень влажности в допустимых пределах и… — она делает небольшую паузу, и я недоуменно хмурюсь, — Вино охлаждается, как вы и просили.
— Ты уже бывал здесь? — Лилит встает так, чтобы между нами оказался стол, — Только не ври мне, — предупреждает она, и хватает стеклянную вазу, держит ее прямо перед собой.
— Нет, — отвечаю я, пристально глядя ей в глаза, — Я удивлен так же, как и ты.
— Твоим планом было привести меня сюда? — ее слова ранят, как осколки стекла.
— Зачем? — мой голос ломается от едва сдерживаемого гнева.
— Почему тогда она называет тебя «хозяином»?!
Я опускаю взгляд на ее побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие вазу и ярость испаряется.
— Наверное, потому что, мой прадед уже был здесь, — провожу рукой по волосам, будто пытаюсь упорядочить свои мысли, но не хрена не выходит, — Лили, я не причиню тебе вреда.
Она смотрит на меня, как на аристократа. Чувствую знакомый тошнотворный толчок в животе. Кислый комок обжигает горло. Помедлив, она всё-таки ставит вазу на место, но следит за каждым моим движением.
— Я думал ты мне доверяешь, — я отворачиваюсь от нее, и смотрю на свои ладони, покрытые красно-бурыми разводами чужой крови. По спине пробегает неприятный холодок, и я чувствую легкое головокружение.
— Прости, — поколебавшись, выдает Лилит.
Неловкость между нами возрастает, но я слишком зол или обижен, чтобы говорить с ней.
— Я могу отсюда позвонить? — обращаюсь к голосу и сажусь в кресло, вытянув перед собой ноги. С моих ботинок капает грязь, и оставляет некрасивые следы на отполированном до блеска деревянном паркете.
Лилит осторожно снимает свою обувь и ставит на полку рядом с другими. Неуверенно осматривается. Ищет пути отступления, будто я превращусь монстра. В чудовище… В отца. Я сжимаю руку в кулак так сильно, что ногти оставляют кровавые полумесяцы на коже.
— Да, конечно, — приветливо произносит женский голос, и я выпрямляюсь, — Назовите код, пожалуйста.
— Код? — хмурюсь я, — Что еще за код?
— Назовите код, пожалуйста, — повторяет она и ждет ещё несколько секунд, — В услуге отказано, прошу меня извинить. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать, хозяин?
Мои плечи разочарованно опускаются вниз.
— Можно меня так не называть, — поморщившись, прошу я.
— Я не понимаю, перефразируйте ваш ответ, пожалуйста, хозяин.
Я встречаюсь с Лилит глазами и это подобно удару в грудь. На секунду кислород перестает поступать в горящие огнем легкие.
Она мне не верит.
— Забей, — хрипло говорю я и поднимаюсь на ноги.
Мы быстро обходим помещение. Кроме просторной гостиной и кухни, здесь две ванные комнаты и уютная спальня с большой кроватью. Все вещи остались на своих местах, словно хозяин вышел отсюда несколько минут назад. Не смотря на все усилия, я не могу понять, что это за место, и для каких целей оно здесь.
— Это бункер, — с вызовом говорит Лилит, намереваясь обрушить на меня град упреков и обвинений.
— Похоже на то, — я устало тру лицо, — Давай приведем себя в порядок и потом всё обсудим.
— Хорошо, — спустя целую вечность отвечает она.
Из-за стольких бессонных ночей мы выглядим ужасно. Каждая клеточка моего тела болит и дрожит от усталости. В голове стоит туман. Мокрая одежда пропиталась потом, кровью и грязью. Я чувствую, как воняю.
— Наверняка, здесь есть какие-нибудь чистые вещи.
Я оказался прав. В спальне целая гардеробная из новой разноцветной одежды. Здесь не оказалось однотипных вещей, похожих одна на другую. Не было и разделяющих бело-синих цветов, будто их сознательно избегали.
— Выбирай любую.
Я слежу, как Лилит скрывается за дверью, и сам направляюсь в ванную комнату. Все тело ломит, и от яркого света болят глаза. Я быстро стягиваю с себя грязную одежду и забираюсь в душ.
Шок отступает и меня начинает трясти.
— Сделать погорячее, хозяин? — спрашивает женский голос, — Температура вашего тела понизилась до критической отметки.
От этого обращения, я скриплю зубами.
— Спасибо, — кипяток обрушивается на меня и почти обжигает ободранную до крови кожу, но я не жалуюсь. Ванная наполняется паром, и становится тяжело дышать. Я смываю с себя кровь, и многодневную грязь.
Выхожу из душа, обернув полотенце вокруг бедер.
— Когда я был здесь последний раз? — я беру в руки станок. Рассматриваю его со всех сторон. Первый раз вижу такие неудобные лезвия.
— Несколько дней назад.
Я режусь и на коже выступает кровь.
— Это невозможно, — споласкиваю бритву.
— Но это так, хозяин.
Мой прадед решил уйти на покой, когда мне исполнилось десять. Теперь он лежит в криокапсуле и никак не может посещать бункер.
— Какой сейчас год?
— 11 ноября 2182 год, — отвечает голос.
— Ясно, — запускаю пальцы в свои влажные волосы.
Значит, прошло уже больше четырех недель, как «Икарус» рухнул в горах.
