– Можно проверить, – кивнул я, – я что-то не заметил. Но я готов побиться на ржавый сантим против тысячи талеров, что если заглянуть им в череп, то там вы найдете то, о чем я говорил. Я с таким уже сталкивался…
– Кста-а-ати, – подал голос Хофер, – я когдат-то рапотал патол-логоанат-томом! Я могу провести вскрит-тие-е-е!
– Давайте не за столом, – Анджела сделала брови домиком, – я, конечно, разное видела в госпитале миссии, но что касается трепанации, это у меня больная тема, господа, прошу вас…
– Все-все, – замахал Рауль на Ганса, – Джованни, если хочешь, иди посмотри, но молча: прекрасная синьорита столько пережила! А мистер Моррисон пускай рассказывает дальше, уже интригует!
– На чем я остановился? – Я почесал подбородок. – Ах да, бессмертие! Факт, в принципе, не проверенный еще на все сто, но оживление после серьезных ранений или даже наступившей смерти в течение десяти-двенадцати часов реально. В это трудно поверить, но именно это предположение заставило меня и мисс Пакеда независимо друг от друга прояснить обстоятельства катастрофы с миссис Майнер, произошедшей около двух недель назад. А местный коронер Арман Ларе, производивший осмотр тела Элизабет, написал в заключении «смерть», но вскрытие ему делать запретили. Миссис Майнер положили в ящик со льдом и перевезли в госпиталь фонда Шпигеля на аэроплане, так как это быстрее. И вдруг в наших СМИ появилась информация, что миссис Майнер спасла наша передовая медицина, и ее даже видели живой и здоровой.
Коронер долго не мог поверить, что ошибся, и вот буквально пару дней назад ему заткнули рот: спускаясь по горному шоссе, он напоролся на разбросанные шипы, его автомобиль не вписался в поворот серпантина, и он упал в озеро. Из этого я делаю вывод, что авиакатастрофа с миссис Майнер была подстроена специально для того, чтобы насильно интегрировать в нее арт «бессмертия», скажем так. Зачем, спросите вы?
– Да, зачем, мистер Моррисон? – подбоченясь, спросил Рауль.
Я на мгновение растерялся, а потом продолжил:
– Во-первых, Майнеры сознательно отказались ставить себе этот арт «бессмертия», так как Элизабет узнала каким-то образом, что через эти арты как-то можно контролировать сознание человека. Во-вторых, выяснилось, что за этими тайными экспериментами стоят бывшие члены «Наследия Предков», организации партии эволюционеров, с которыми, в свою очередь, сотрудничает некий мистер Зеро, про которого почти никто ничего не знает, но он явно очень богат и могущественен. Таким образом, в высших эшелонах власти назрел конфликт, именуемый простым словом «заговор», с целью поставить большую часть влиятельных людей Иропа под чей-то контроль. Скорее всего, под контроль того загадочного мистера Зеро. Цели его не ясны, потому, скорее всего, эти цели ничего хорошего нам не сулят.
Ганс тихонько встал и вышел на улицу, дождь уже кончился.
– А кто и как это исполнил? – заинтересованно спросил Хуарес. – Агенты этого самого Зеро?
– Есть у меня некоторые догадки, кто мог это сделать, но их нужно проверить не позднее, чем завтра, – ответил я, – а насчет этого Зеро я сильно сомневаюсь: он весьма умен и изворотлив, и, как я заметил – старается использовать своих «игроков» втемную. Как и в случае с «южными», и, судя по всему, с некой террористической организацией «Дети Древних»…
– Да, слышал я про этих отморозков, – кивнул Рауль, – кажется, это именно от них пришел на тебя заказ «южным».
– Возможно, – кивнул я, – мне тоже так показалось. Вот такие длинные цепочки любит наш Зеро, очень путает следы. И еще тот дирижабль… я видел его, когда ехал сюда, и пока слушал радио, кто-то воздействовал с этого аппарата на меня какими-то непонятными излучениями, да так, что у меня начались мощные галлюцинации, а через радио со мной попытался поговорить некто, назвавший себя как раз Зеро. Он хотел отговорить меня заниматься этим делом. И вот результат: его же дирижабль привез сюда целый отряд головорезов, которыми явно управляли оттуда.
– Ты мне этого не рассказывал, – нахмурилась Анджела.
– Да как-то не до того было, – отмахнулся я.
– Мне все ясно, Заг, амиго, – кивнул Хуарес, – Папа будет доволен такой кучей интересных фактов. Но что ты собираешься делать дальше?
– Если бы вы мне помогли… – задумчиво протянул я.
– Какие проблемы, Заг, амиго! – всплеснул руками Рауль. – Ты скажи, что надо делать! Это же целый детектив прям…
– Вот это меня и пугает, – вздохнул я. – Короче, я дам вам с Гансом инструкции, и потом мы сможем найти убийцу…
– И наказать? – с надеждой перебил меня Хуарес.
– Нет, Рауль, амиго, – надежда на его лице сменилась разочарованием, – истинный убийца это тот, кто заказал катастрофу, опять же, воспользовавшись исполнителем втемную. Нет никаких тайных агентов Зеро, это бы уже попахивало комиксами… А тут люди серьезные участвуют…
В какой-то момент в дом ворвался Ганс Хофер, который сиял, словно начищенный талер! У меня по затылку сразу пробежали мурашки. Выглядело это так – тихо заскрипели половицы, и в комнату пошла фигура в полицейском сером дождевике с капюшоном, надвинутым на глаза, а в руке, поднятой вверх, он держал окровавленный кусок стекла. Капли, смешанные с кровью, стекали по водонепроницаемому плащу…
– Ганс, ты напугал до Хиуса! – усмехнулся я.
– О-о-о! Я наше-о-ол! – На квадратной челюсти растянулась улыбка. – Эт-то то-о-о сам-м-мое…
– В смысле? – почти задремавшая Анджела встрепенулась и убрала ладони от лица…
– У эт-т-их… ну, нападавших на ва-а-ас! У виска упирало-о-ось в кору мозга… Там эт-та стекляшка, мистер Мо-о-орис-с-сон – взгляните-ка… вы же сиб-б-блинг…
– Да, это точно, – вздохнул я и встал из-за стола.
– Вот-т-т! – Ганс протянул руку, в которой был кусок стекла правильной геометрической формы.
Снова легкая дрожь в затылке, и кристалл остудил мои пальцы.
Перед мысленным взором поплыли яркие линии… И… тут я увидел: прозрачное стекло, которое разделялось на несколько частей с четкими сиреневыми стыками. Каждый из фрагментов имел свои силовые линии. Причем красные и оранжевые исходили из остроконечного куска сверху и явно были продуктом Шера… Да здесь вообще присутствовал весь спектр! Конечно, такого я раньше не видел… Второй фрагмент – средний – четко выдавал изумрудный луч и два бледно-желтых. Над ними плыли какие-то белесые символы, но без определителя. Я не мог их считать, да и с ним, скорее всего, не вышло бы… И замыкал это шествие небесно-голубой и такой же ярко-фиолетовый, как на семафоре на станции «Январь»…
Мою кожу обдало жаром, словно я был курицей на гриле, и протрясло так, будто я скушал почти целый пузырек пирацетама.
Может, сказалось алкогольное опьянение, стресс и необычность арта… но я четко понял – та серебряная игла просто обязана его ощущать везде и всюду…
По телу пробежала теплая судорога… Я невольно застонал…
