от посвящённых.
– Да ладно тебе. Не обижайся, я уже много лет общаюсь только с простыми смертными. А тут у нас всё слишком приземлено.
– Можешь не рассказывать мне про людей. Я работаю дознавателем уже лет семь, – беглец осёкся и добавил – Работал до суда.
– Звали-то как?
– Не звали. Но я уже понял, о чём ты спрашиваешь, – человек, одеваясь в тёплый солдатский камуфляж, выпрямился и пристально посмотрел в глаза старушки. – Я дознаватель семьдесят шесть. По глазам вижу, что ты Индуринг тоже, но почему такой старый?
– Вот ты осуждена, говоришь, на два года, так? Хотела бы я посмотреть на тебя после этого. Я когда-то читала этот проект о наказании индурингов. Ты вообще встречала там у себя отбывшего наказание индуринга, так чтоб вернулся и продолжил работу в обществе?
– Нет. Что ты хочешь сказать?
– Ты поешь, попей. Сможешь предположить, сколько в капсуле пролежала? – она присела на какой-то выступ из стены и не дожидаясь ответа сказала. – И я тебе не прошу точно отвечать. Зима была или ещё нет?
– Конец осени.
– Сейчас середина зимы. А год какой?
– Ты если хочешь что-то сказать, то говори, не путай мне тут.
– Наказанный Индуринг помещается в капсулу, в среду без кислорода, света и прочих питательных элементов. В таком состоянии весь организм индуринга перестраивается и начинается тот самый процесс старения. Прямыми словами вечный индуринг в таком заточении стареет как человек, только быстрее. У кого как, но в среднем, если провести аналогию с человеком, то это пятнадцать дней как год человеческой старости. Вот и прикинь сама. Конечно, порог восстановления у нас гораздо выше, но он тоже есть. Поверь мне, девочка, через два года в капсуле от тебя там ничего не осталось бы.
– Бред. По моей статье, я не заслуживаю уничтожения.
– Девочка моя, можешь мне не верить, но это так.
– И я всё-таки настаиваю! Перестань меня так оскорблять! Почему ты постоянно мне указываешь на мой пол?! Это возмутительно!
– Не рожала? – старуха даже принюхалась. – Ясно. Ну не обижайся. Это другая жизнь. Тут так.
– Ты мне так и не сказала, чего от меня хочешь. И давай к теме моего пола больше возвращаться не будем!
– А что тут не так? Ты себя считаешь мужчиной или каким-то ещё словом это назовёшь?
– Я выше этого.
– Причём тут твой рост? Ты хоть и индуринг, но в этом плане природа у тебя человеческая.
– Хорошо. Забыли. Что ты от меня хочешь?
– Смотря, что хочешь дальше делать ты? К киперам ты не пошла, наоборот решила удрать от них подальше. А мне сейчас говоришь так, как будто вернуться хочешь в строй.
– Я не знаю тебя. Не жди от меня откровений.
– Зря. Люди тут так не живут теперь.
– Ты сама-то давно людей встречала? Я ещё этим летом жил среди них. И хорошо знаю, как и чем живут сейчас люди. К киперам не собираюсь, назад в строй прямого пути не вижу тоже. Личными планами и целями делиться с тобой я не могу, потому что у меня их пока нет. Ты, кстати, полностью мне так и не представилась.
– Я думаю, тебе известна группа Эс Ди Три.
– Конечно. Этих отступников всех казнили лет двадцать назад. Конфликт между людьми был в самой яркой фазе.
– Не всех, – старушка сняла свой тулуп с левой руки и засучила рукав кофты. В тех местах, где кожа была тонкой, просвечивались вены, которые имели чёткий металлический блеск. Индуринги группы Эс Ди Три, в своё время, проходили дополнительную процедуру посвящения, в результате чего явной отличительной чертой их стал вот такой металлический цвет вен. – Благодаря тупости одного кипера, мне удалось сбежать.
– Как это так? – сильно удивился бывший дознаватель. – У них была возможность вскрыть капсулу?! Зачем они открыли твою капсулу?
– А киперов надо же было кормить тоже. А то посадили их в разбитые города и думали, что они там сами себя пищей обеспечат.
– Что не так пошло?
– Ну, они тогда сами нашли лёгкий способ себя кормить, – она запахнула вновь одетый тулуп и продолжила. – Сломали капсулу с приговорённым индурингом, вытащили его и приковали между столбами так, чтобы тот не смог даже дёргаться. И всякий раз, когда им нужно было мясо, они отрезали его у того. И когда у него падал темп восстановления, они подкармливали его всем, чем попало. Так они прожили долгое время, покуда я не нашла способ спровоцировать их мясника, и тот в невменяемом состоянии принялся расчленять меня, тем самым освободив конечности. Он погиб. Я освободилась от оков и долго восстанавливалась в межпотолочном пространстве, куда удалось забраться не оставляя следов. Уже позже, после побега, я поняла, что эти тупицы сожрали мой идентификационный биочип. Так я исчезла с радаров как активный индуринг.
– Киперы не искали тебя?
– Искали конечно. Но не меня, а мой фантом. Я сумела их убедить, что покинула город, хотя сама всё это время находилась, рядом с их логовом и даже внутри, – на лице женщины появилась улыбка. – А когда мне надоело морочить им головы, я просто шакалила по разрушенным домам, читала прошлые жизни погибших людей, семей. Представляла себе, как они жили до своей гибели, чем занимались, чем увлекались. В общем, развлекалась по-всякому. Потом принеслись твои коллеги, устанавливали систему Ограда-М. Это чтобы в город не заходили посторонние. От монтажников я ещё как-то могла скрываться и оставалась в городе, а вот когда чистильщики приехали, мне пришлось уйти.
– Ну и ты вернулась всё равно сюда, в радиацию?
– А у меня выбора другого нет, – вздохнула та. – К тому же, чистильщики тут закончили свою работу и уехали. Остались только киперы, а эти тупые лентяи для меня просто как безобидные грызуны, копошатся там в сами в своих норках.
– А с людьми почему не осталась? – доедая последний пирожок, спросил молодой беглец. – Не попадались на пути странствия?
– Попадались много раз, – в её виде читалась обречённая печаль. – Я бы и осталась с ними, вот только они не могут остаться. Гибнут.
— Ну это для них нормально: гибнут, рождаются, опять гибнут, опять рождаются. Что тут такого?
– Гибнут быстрее,
