гостиную, пока ребята разбегаются, прочесывая дом в поисках детских принадлежностей. Они определенно сходят с ума. Забавно; независимо от того, сколько раз мы проходили через это, им, кажется, никогда не станет легче. Я слушаю, как они кричат друг на друга из разных комнат.
— ЛИ! ГДЕ ЕЕ ТАПОЧКИ?
— Под кроватью. Мы купили ещё крема для сосков?
— Дерьмо! Где крем для сосков, Глен?
Я фыркаю.
— Можете взять мне сухой шампунь? — кричу я. — Желтая банка на моем комоде.
— Роджер, — отзывается Мэтт.
Я борюсь с желанием рассмеяться, потирая рукой свой раздутый живот.
— Твои папы такие глупые, — бормочу я, закрывая глаза. Я чувствую, как малышка слегка шевелится внутри меня, будто уже готовится выйти.
Я так взволнована. Мы с Гленом ждали этого дня пять лет. Когда мы начали попытки завести детей, мы решили, что у нас будет трое: по одному от каждого мужчины. Конечно, мужчины принимают всех детей как своих собственных. Но я бы хотела иметь семью, в которой была бы частичка каждого из них.
— Ребенок скоро родится?
Я открываю глаза и вижу, как Эми, одетая в свою любимую блестящую футболку, шаркающей походкой входит в комнату. Её золотистая кожа выглядит свежевымытой, а длинные черные волосы аккуратно собраны сзади. Она что-то сжимает в своих маленьких ручках.
Я протягиваю ей руку.
— Я уверена в этом.
Она улыбается.
— Хорошо. Я сделала тебе открытку на уроке.
Мое сердце трепещет.
— Открытку, да?
— Я сказала мисс Николе, что скоро родится ребенок, и она сказала, что я смогу сделать её за короткое время, — объясняет она, забираясь на диван и показывая мне свою открытку. Я аккуратно беру её в руки. На самом деле она действительно милая. Похоже, что она нарисовала цветок из книжки-раскраски и тщательно закрасила его гелевыми ручками. Она ни разу не вышла за контур.
Эми только что исполнилось пять, но я убеждена, что она в некотором роде гений. У неё темные, серьезные глаза Кенты и шелковистые черные волосы. Сегодня они заплетены в косу. Она всегда настаивает на том, чтобы ходить с прической, как у отца. Если Кента уходит в спортзал с хвостом, а возвращается с пучком, она подбегает к нему и требует, чтобы он тоже собрал её волосы в пучок.
Это очаровательно.
— Спасибо, детка. — Я поворачиваю открытку к свету, наблюдая, как переливаются розовые и золотые искорки.
— Деймон нарисовал то, что внутри, — добавляет Эми, и я открываю открытку. Внутри рисунок всех нас: меня, Мэтта, Кенты, Глена, Эми, Деймона и крошечного комочка, который, как я предполагаю, и есть ребенок. Трудно сказать, кто есть кто, поскольку Деймон рисует людей в виде шатких яиц с торчащими руками и ногами, но слезы всё равно наворачиваются у меня на глаза.
— Выглядит не очень, но он пытался, — объясняет Эми. — Он плохо рисует.
— Нет же! — кричит Деймон, врываясь в комнату. Биологически он ребенок Мэтта, и, как и у его отца, у него темные волосы и свирепый нрав. Хотя его глаза скорее зеленые, чем голубые, более близкие по оттенку к моим.
— Да, — миролюбиво говорит Эми, — но мамочка не возражает.
— Я люблю твои рисунки, — честно говорю я Деймону.
— Видишь! — Деймон запрыгивает на диван, обвивая руками мою шею. Прямо в эту секунду начинается ещё одна схватка, и я сгибаюсь пополам.
— О, Боже, — кричу я, прежде чем успеваю остановить себя. — О, Иисусе…
— Мам, — Деймон хмурится.
— Мамочка! — Эми забирается на меня сверху, её маленькое тело прижимается к моему. Я задыхаюсь от боли, вцепляясь рукой в диванные подушки.
В дверном проеме раздаются шаги, и Глен врывается в комнату, легко подхватывая по одному ребенку в каждую руку.
— Осторожнее, ребята, — говорит он, поднимая их с кровати. — Не делайте маме больно.
— Почему она плачет? — спрашивает Эми, покачивая ногами.
— Я не плачу, — бормочу я, смаргивая слезы.
— Плачешь, — говорит Эми, — пожалуйста, не плачь.
Я делаю несколько глубоких вдохов.
— Я просто взволнована тем, что скоро родится ребенок. Если всё пойдет по плану, вы сможете увидеть её уже завтра.
Раздается звонок в дверь.
— Это должно быть Нин, — говорит Глен, целуя обоих детей в лоб. — Сегодня она присмотрит за вами, ребята.
Эми смотрит на него, нахмурившись.
— Вы оставляете нас?
— Нам нужно убедиться, что с вашей мамой всё в порядке.
Её глаза расширяются.
— Почему она будет не в порядке?
— Всё будет хорошо. Потому что мы идем с ней. Что мы вам говорили? — Он наклоняется и осторожно опускает детей на ковер. — Наша работа — обеспечивать людям безопасность. Мы всегда будем защищать вас. — Он тычет её в живот.
— Мамочку тоже.
— Особенно мамочку. Так что тебе не нужно беспокоиться, ласс.
В коридоре слышится звяканье ключей. Голос Нин разносится по дому.
— Где мои маленькие ангелочки? — кричит она.
Эми и Деймон оба выбегают из комнаты, чтобы поздороваться. Я отпускаю их, затем откидываюсь на спинку дивана, глубоко дыша. На последних двух родах было не так больно и не так быстро. Схватки уже идут с тревожно коротким интервалом. Глен садится рядом со мной и берет меня за руку, пока мы ждем остальных.
— Ты в порядке? — тихо спрашивает он. — Нервничаешь?
Я качаю головой.
— Взволнована.
— Хорошо. — Он сжимает мою руку.
Кента и Мэтт, пошатываясь, входят в комнату, выглядя до смешного взволнованными для бывших солдат элитного подразделения.
— Сумка собрана, — говорит Кента, перекидывая блестящую розовую сумку через плечо. — Какова ситуация?
— Не знаю, попрошу свою матку напечатать отчет, — ворчу я.
Он улыбается.
— Как ты себя чувствуешь, любимая? — переводит он.
— Схватки становятся сильнее, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — И дольше.
— И интервал сокращается, — добавляет Глен. — Думаю, пора ехать.
— Уже? — Мэтт кивает, на его лице явная паника. — Да. Хорошо. Тогда ладно. — Он протягивает мне руку, помогая встать. Я направляюсь к двери, но вместо этого он притягивает меня к себе и прижимает к груди, крепко обнимая. Я чувствую, как его сердце колотится в груди, когда он запускает руки мне в волосы.
— Со мной всё будет в порядке, — бормочу я в его джемпер. — Скоро всё закончится.
Он отрывисто кивает и крепко целует меня в лоб, затем отстраняется и ведет меня через дом к входной двери.
— Пока, ребята, — проходя через кухню, я быстро целую каждого из детей. Они оба сидят за барной стойкой для завтрака, поедая снэки. Нин обнимает меня, а затем без лишних слов парни сажают меня в машину, и мы попадаем в вечерний центр Лондона.
Как только мы выезжаем, всё происходит очень, очень быстро. В одну минуту, я в полном порядке,
