— Этот мужчина, — прервал ее размышления голос штурмана, — он… наш пленник и мы можем…
Он осекся, оборвав сам себя. Они ничего не могут, потому что практически начали военные действия. И самое паршивое, что с этим веганцем теперь так просто не разойтись. Если его отпустить, он поднимет тревогу. Если потащить с собой — чего доброго, может контратаковать. Остается одно — найти уединенную каюту и запереть его до лучших времен…Но когда наступят эти самые лучшие времена? Или все-таки…
— Мы можем его использовать. Как проводника.
— И заложника, — подсказала Валентина.
— Заложника? — вот уж чего не ожидал, так это того, что подобный вариант предложит девушка.
— Да. Если, как вы сказали, они могут пристрелить женщину-врача… у-у, шовинисты!.. то заложника-мужчину наверняка пощадят. А заодно и нас. Побоятся…
— Вы правы, — Минк дотянулся, нащупал плечи девушки и быстро притянул ее к себе. Придержал на миг и отпустил. Показалось или она уже почти готова была обнять его в ответ, скользнув руками по талии?
Пленник тихо застонал, приходя в себя, и Минк отвлекся от мыслей о Валентине. Торопливо содрал с веганца пояс и приспустил верхнюю часть его комбинезона. Ровно настолько, чтобы рукава бессильно сползли вниз. Этими рукавами штурман скрутил запястья пленника, обвязав их так, что освободить руки можно было только случайно. Или зная хитрость тройного оборачивающего узла.
Пока он возился, пленник окончательно пришел в себя. Задергался, подал голос.
— Молчать, — Минк несильно ударил его по лицу. Мог бы и сильнее, но в темноте боялся промахнуться и не рассчитать силы. — Будешь говорить, когда скажу — останешься жить. Понял?
Он говорил по-вегански, и пленник задергался.
— Да ты не головой маши, а словами скажи — да или нет?
— Д-да… а в-вы, — залепетал пленник, — вы драться больше не будете?
— Посмотрим на твое дальнейшее поведение, — штурман не удержался от улыбки, хотя в темноте выражение его лица заметить было трудно. — Итак, приступаю к допросу.
Эту фразу он повторил дважды — для девушек, которые по-вегански не знали ни слова, и для пленника.
— Вопрос первый. Имя, возраст, номер, должность?
— Дамбо-516, - промолвил пленник. Минк поморщился. В системе номеров он разбирался с пятое на десятое. Знал лишь, что чем больше число, тем индивид занимает низшее положение в обществе. При этом можно носить такое же имя, но иметь другой номер и, соответственно, другое социальное положение. Номер присваивается при рождении в зависимости от выбранного ребенку имени, хотя номер отца тоже играет роль. Этот Дамбо трехзначник. Так себе. Среднее звено. Хорошо, что не отброс общества. Но выбирать не приходится.
— Возраст, должность?
— Лаборант. Двадцать пять лет…
Двадцать пять… по меркам веганцев совсем мальчишка. Те совершеннолетними становятся к тридцати годам, а право на женитьбу получают только после тридцати пяти лет.
— Здесь что делал?
— Я… в лабораторию хотел… меня послали…
— Кто и зачем?
— Старший группы. Послал… полы мыть.
— А ты?
— А я… не пошел.
— Не выполнил, стало быть, приказа старшего по званию? Это… чревато, Дамбо-516. Чревато неприятностями…
Неизвестно, что такое жуткое услышал тот в словах человека, но внезапно пленник дернулся, пытаясь вскочить, и испустил такой пронзительный вопль, что люди невольно отшатнулись. А еще не опомнившийся Минк отвесил Дамбо такую пощечину, что тот лишь клацнул зубами, ударившись затылком о стену.
— Молчать, если хочешь жить! — для острастки штурман снова ударил пленника.
Тот послушно замолчал. В прошлой жизни его никто никогда не бил. Он вообще не думал, что можно вот так… запросто…Наверное, правду говорил первый пилот о зверствах землян. Со свойственной всем «середнякам» самоуверенностью Дамбо-516 думал, что «высшие» и те, кто к ним приближен, ошибаются. Теперь он склонен был думать, что ошибался он сам. Такту-101 не просто не врал — он нарочно не говорил всей правды, чтобы не пугать обывателей. Человеки опасны. По факту. И доказательством было его, Дамбо-516, положение избитого пленника. Что с ним будет?
Он ненадолго вынырнул из кошмара, когда сообразил, что землянин что-то говорит. Что-то на его языке, обращаясь к пленнику.
— А? Что ты… — и торопливо прикусил язык, опасаясь нового удара.
— Я говорю, — тот произносил слова медленно, четко, — знаешь ли ты, как пройти в рубку управления?
— Куда? На самый верх?
— Да.
Дамбо не знал. Вернее, знал, но… Но как же этот человек не понимает, что есть места, куда таким, как он, вход заказан? Что есть границы, которые нельзя переступать? Только благодаря дисциплине и уважению к законам можно чего-то добиться.
Дисциплине. А еще грубой силе.
— Ты знаешь, как пройти в рубку управления, — это уже был не вопрос, и в голосе чужака звучала угроза. — И ты нас туда отведешь.
Темнота шелохнулась. До пленника с опозданием дошло, что пришелец тут не один. Послышался другой голос. Он говорил не по-вегански, но вопросительную интонацию можно было уловить. Человек ответил. Как показалось Дамбо, с раздражением, но он практически ничего не знал о том, как представители чужого народа выражают эмоции и не мог догадаться, что происходит.
— Нет, он это сделает, — улыбнулся Минк. — Я знаю.
Валентина кивнула, хотя в темноте ее жеста никто не заметил.
— Ладно.
— Слушай, ты, — штурман встряхнул пленника, — сейчас мы пойдем туда вместе. Ты — впереди. Показываешь дорогу.
— Но…ведь темно! — попробовал запротестовать тот. — Я ничего не вижу!
— Но ты помнишь, — Минк встал и дернул пленника за шиворот, заставляя принять вертикальное положение. — Не может такого быть, чтобы ты не помнил расположение этажей и планы коридоров. Ты ведь поднимался наверх, да?
— Д-да, — Дамбо попробовал вырваться, но человек что-то сделал с его запястьями, и руки лаборанта пронзила боль. Казалось, воспалились все нервы от кончиков пальцев до лопаток. Он взвыл, задергался, засучил ногами, приставая на цыпочки в попытке убежать от боли. Попытался пнуть своего мучителя, но тот надавил сильнее, и лаборант чуть не заплакал от боли.
Сквозь пелену боли он опять услышал другой — женский — голос. И опять мужчина ответил коротко и зло. Он явно не собирался уступать своей подруге, в этом напоминая веганца. Такое сходство, увы, не обрадовало пленника.
— Вперед, — его слегка толкнули. — Шевелись!
— Но… — лаборант поспешил прикусить язык. — Темно…
— За это благодари своих соплеменников, — проворчал человек.
