Так живи же бесконечно Тот, кому мы благодарны, Флота нашего надежда. Пусть тебе судьба подарит Много дней счастливой жизни, Пусть друзей число утроит, Имя Нельсона и славу Навсегда соединит.
Теперь Нельсон и Эмма всеми силами старались угодить старому Гамильтону. Сэр Уильям заявил, что желает кататься по реке и ловить рыбу. Эмма с Нельсоном немедленно подтвердили, что это прекрасная идея и они тоже только об этом и мечтали. На следующий день Гамильтоны и Нельсон катались на лодке по Темзе. Эта поездка стала объектом внимания журналистов и вызвала массу насмешек.
«Тайме» писала: «Не боясь насмешек, которые на него навлечет такая благопристойность, герой Нила изо дня в день сидит и наблюдает, как сэр Уильям и леди Гамильтон ловят пескарей. Сэр Уильям, воплощенная щедрость, платит лодочнику целую гинею в день за его страдания».
Газета «Пост»: «В настоящее время супруги Гамильтон ежедневно проводят время в лодке, подвигающейся по Темзе между Кингстоном и Хэмптоном и ловят рыбу. При этом лорд Нельсон находится неотступно при Ее Светлости».
Публикации порой граничили с оскорблением: «…Рука его (Нельсона. — В. Ж), обнаженная по самое плечо, восхищает своей силой и загаром. Особенно выше локтя…»
Гулянья в усадьбе Нельсона продолжались бесконечной чередой. Однако идиллия, как и следовало ожидать, стала омрачаться скандалами. Гамильтон слезно умолял отпустить его из осточертевшего ему Мертона. Эмма не отпускала, а Нельсон делал все так, как хотела Эмма. Наконец сэр Уильям вырвался на волю и уже из лондонской квартиры писал жене:
«Последние сорок лет своей жизни я провел в спешке и суете, которые неизбежны для должностного лица. Теперь я приблизился к возрасту, когда отдых совершенно необходим, и я пообещал себе, что у меня будет тихий дом. В момент женитьбы я был достаточно разумен: я понимал, что буду слишком стар для своей жены, когда она все еще будет в расцвете красоты и полна молодой энергии. Это время наступило, и мы поступим так, чтобы обе стороны были довольны. К несчастью, наши взгляды на жизнь очень расходятся. Ни в коем случае я не хочу стать отшельником, но почти всегда видеть за столом 12–14 человек, к тому же постоянно меняющихся, — для меня это слишком. Это напоминает мне то, что так раздражало меня в последние годы в Италии. Кроме моей семьи у меня нет никого. Не хочу жаловаться, но я вижу, что моя жена отдает все свое внимание лорду Нельсону и его интересам в Мертоне. Я прекрасно понимаю чистоту отношений лорда Нельсона с тобой и со мной и знаю, в каком неприятном положении окажется наш лучший друг, если состоится развод, поэтому я решил сделать все возмо&кное для его предотвращения. Эта крайность сильно повредила бы нам всем, но больше всех пострадал бы наш дорогой друг. Если наши расходы по дому не будут расти сверх меры (чего я, признаться, опасаюсь), я хотел бы продолжать жизнь в нынешних условиях. Но я не надеюсь жить долго, и мне дорог каждый миг. Я хочу, чтобы мне иногда позволяли быть хозяином самому себе и проводить время, как я хочу. Я мог бы, например, уезжать на Темзу ловить рыбу с друзьями или посещать в Лондоне Британский музей, Королевское общество, свой клуб и распродажи картин. Я бы нанимал помесячный легкий кабриолет или карету, с тем чтобы ездить по Лондону, приезжать в Мертон или Шеппертон, и тому подобное. Таков мой план, и мы могли бы ужиться очень хорошо, но я твердо решил, что больше не потерплю этих дурацких перебранок, которые часто случаются между нами и страшно омрачают нашу жизнь. Если уж мы действительно не можем спокойно жить вместе, я предпочел бы продуманный и согласованный развод. Однако, поскольку я уж не так долго буду кому-то мешать на этом свете, для нас всех было бы лучше терпеть знакомые неприятности, чем навлекать на себя совсем новые.
Итак, я честно изложил все то, что у меня на душе. У нас нет времени на всяческие глупости и мелочи. Я знаю твои способности и восхищаюсь ими, у тебя много отличных качеств, но я не слеп и к твоим недостаткам. Признаюсь, у меня они тоже есть. Поэтому, ради христа, давайте будем терпимы и снисходительны друг к другу».
Эмма и Нельсон снова запаниковали. Скандал для них был смертелен.
Весной 1803 года сэр Уильям почувствовал себя плохо и окончательно затворился от жены и ее любовника в своей квартире. Жизнь отставного посла подходит к концу. В своем завещании он оставляет Нельсону портрет жены, выполненный на эмали художницей мадам де Брун, который он любил более иных. Сэр Уильям Гамильтон умер 6 апреля 1803 года на руках у Эммы. У постели умирающего был и Нельсон.
Гораздо позднее ходили многочисленные слухи, что к смерти сэра Гамильтона приложила руку его жена, уж очень вовремя ушел из жизни старый дипломат, хотевший начать скандальный бракоразводный процесс. Припомнили и скандалы между супругами в Мертоне, и бегство оттуда старого Гамильтона, и его отказ завещать хоть часть своего имущества жене, и природную склонность Эммы к интригам, и отсутствие у нее каких-либо нравственных начал.
Но никаких улик, ни прямых, ни косвенных, против леди Гамильтон в этом деле нет, и в Англии стараются лишний раз не затрагивать эту тему, ибо в связи с ней может быть брошена тень на Нельсона, а это неприятно всем англичанам.
Газеты поместили немало некрологов, посвященных Гамильтону, однако все понимали, что если бы не любовная связь его жены с Нельсоном, вряд ли кого-нибудь интересовал бы старый дипломат. А газета «Морнинг геральд» и здесь не удержалась от ехидства: «В соответствии с волей покойного, лорд Нельсон получил знаменитый портрет Эммы, выполненный мадам де Брун; говорят, что Его Светлость получил от друга-коллекционера еще одну красивую собственность».
