— Ничего, — ответила Девон. Тереза не подняла головы. Она сидела, сжавшись в комок и низко опустив голову, лицо прикрывали спутанные волосы. Ребекка увидела, что палец у нее обмотан носовым платком. На белой ткани проступала кровь.
— Ты порезалась? — спросила Ребекка.
Тереза не ответила.
— Подумаешь, небольшая неприятность случилась на кухне, — сказала Девон. — Но ничего серьезного. Верно, Тереза?
— Тереза! — крикнула Ребекка. — Тереза!
Тереза медленно подняла голову. Глаза затравленные, растерянные, заплаканные. На щеках грязные потеки слез. Но это продолжалось всего несколько секунд. Затем она снова уронила голову.
И сама Девон сейчас была очень бледна и выглядела много старше.
— Что ты здесь делаешь, Девон? — спросила Ребекка.
— Пришла поговорить.
— Где твой отец?
— Остался в Монтеррее.
— Он знает, что ты здесь?
Девон покачала головой.
— Это только мое дело.
— Девон, — устало вздохнула Ребекка, — пойдем в дом и позвоним твоему отцу. Это нехорошо, что ты его не предупредила.
— Нам надо поговорить, — сказала Девон.
— О чем?
Девон мотнула головой в сторону Терезы.
— О ней. Ты не должна ее удерживать. Ты должна вернуть ее папе. — Девон сидела, крепко сцепив руки. — Ты не имеешь права ею распоряжаться.
— А мне кажется, что имею.
— Она виновата в маминой смерти.
— Тереза, идем, — сказала Ребекка. — Тебе не нужно это слушать. Пойдем со мной.
Но Тереза не двинулась, и Девон продолжила глухим голосом:
— Вначале она подожгла папин автомобиль в Сан-Франциско. Потом был случай со служанкой. Она не любила Терезу. Однажды даже ударила ее по щеке. Так Тереза ее чуть не убила. Подложила этой женщине в еду снотворное, а когда та заснула, подожгла ее постель. Эта служанка чуть не погибла и получила сильные ожоги. О том, что это сделала Тереза, никто, кроме меня, не знал. Если ты ее оставишь, она рано или поздно попытается убить и тебя тоже.
Ребекка протянула руку Терезе:
— Дорогая, пожалуйста, пойдем со мной.
— Она не хочет, разве ты не видишь? — усмехнулась Девон. — Тебе придется следить за ней каждую секунду. Ты даже не представляешь, какая она. Не знаешь, на что способна.
— Я ее мать.
— Ну и что? — раздраженно бросила Девон.
— Ничего, — ответила Ребекка. — Тереза, пойдем. — Она направилась к Терезе с твердым намерением вытащить ее отсюда силой.
— Стой, — пронзительно вскрикнула Девон.
Ребекка увидела, что она достает что-то из кармана куртки. Черное и тупоносое. В первое мгновение было даже непонятно, что это такое.
Но в следующее мгновение из этого тупого носика изверглось пламя. Прозвучал выстрел.
Дьявольская сила, ударившая в ногу, опрокинула ее на деревянные доски. Вначале боли не было, только оцепенение. Неприятное и зловещее. Ребекка медленно перевернулась на бок и посмотрела на ногу. Сквозь разорванные джинсы в бедре виднелась глубокая темная дыра, из которой струилась кровь. В воздухе плавал голубой дымок.
Ребекка попыталась сесть, но удар боли сокрушил всю нижнюю часть тела. Она застонала и сжала бедро, лихорадочно соображая, задета или нет бедренная кость.
— Больно?
Ребекка медленно подняла голову. Любое движение отдавалось острой болью.
Девон держала пистолет обеими руками, как полицейские в боевиках. Но руки дрожали. Правда, не очень сильно. Позади нее Тереза, прячась от ужаса, уткнулась лицом в ладони.
— Больно? — повторила Девон. — Когда мне было двенадцать, папа научил меня пользоваться этой игрушкой. И я научилась.
Ребекка протянула вперед окровавленную руку.
— Зачем?
— А потому что у меня нет выбора. Ты занимаешь мое место. У Терезы появилась настоящая мать. А у папы, может быть, появится очаровательная жена. А куда же деваться мне, Ребекка? А? Куда? Отправляться в психушку? Где стены палат обиты войлоком? Туда, где должна быть Тереза? — На нее было страшно смотреть. Она лязгнула затвором и направила пистолет на Ребекку. — Сейчас я снова сделаю тебе немножечко больно.
Ребекка сделала отчаянную попытку отползти назад. Подальше от Девон и пистолета. Но боль в ноге была такой сильной, что парализовала все, включая и легкие. Ей удалось сдвинуться всего на несколько дюймов.
— Я никогда ее не обижала, — сказала Девон. — Я даже люблю ее. Но так уж получилось, что она младше и слабее. А по закону природы выживает сильнейший. Да-да. Таков закон.
— Чего ты хочешь? — взмолилась Ребекка.
— Своего, — свирепо прошептала Девон. — Теперь ты у меня это не отнимешь!
Вся трепеща, Тереза начала сползать с копны сена на пол.
— Деви, — еле слышно выговорила она, — не трогай ее.
Девон протянула руку и захватила в горсть спутанные волосы Терезы. Затем дернула ее голову и ткнула в лицо пистолет.
— Не лезь, а то я убью тебя, — прошипела она сквозь сжатые зубы. Ребекка увидела, что Тереза задергалась. Начинался припадок. Девон ее сразу же отпустила. Спина Терезы выгнулась, глаза закатились, и она повалилась на пол.
— Ну как, нравится? — сказала Девон запыхавшись. — Что ты теперь скажешь о своей прекрасной доченьке?
— Как ты можешь, Девон? — спросила Ребекка, не отрывая глаз от конвульсий Терезы.
— Это она так откликается на то, чего не в силах перенести. Не беспокойся, Тереза уже все объяснила, написав предсмертную записку. Я имею в виду то, что здесь сейчас происходит. Получилась целая поэма, гимн самоубийству. О вас обеих. Длинное такое послание. Его найдут после того, как все будет кончено.
— Девон, не надо, — в ужасе крикнула Ребекка.
Та остановила на ней горячечный взгляд.
— А ты думала, что через тринадцать лет сможешь войти в жизнь Терезы со своими маленькими проповедями, поучениями, нотациями и тошнотворно-сладенькими улыбочками? Думала, что сможешь вот так легко забрать у меня папу? Да ты просто дрянь. Еще одна эгоистичная стерва, каких пруд пруди, которой нет дела до того, что станет с детьми, которых она произвела на свет.
— Девон, опомнись!
Силуэт Девон смутно вырисовывался над Ребеккой. Глаза потемнели от злобы.
— Ты отвратительная мать, Ребекка. И я хочу, чтобы ты это знала. Ты из тех матерей, которые делают мир ребенка отвратительным и гнусным. Которые имеют над ребенком полную власть и, конечно же, ею пользуются. А ты знаешь, чего заслуживает такая мать, Ребекка? Она заслуживает гореть в аду.
