Вагнера.
Но душою компании был, конечно, сам Корнев – обаятельный, остроумный, всегда элегантно одетый, он находил ласковое слово для каждого, «не замечая» при этом, как эти, с позволения сказать, «гости» ухлестывают за его красавицей-женой.
Постоянно бывала у Корнева вся местная «знать»: глава гестапо оберштурмфюрер Ганс Санднер, военный комендант генерал-лейтенант Герман Винклер, начальник жандармерии майор Макс Бютнер и даже достопочтенный барон Карл фон Бодеккер.
Всех их, кроме престарелого фон Бодеккера, после войны будут судить на открытом процессе Военного трибунала. Такие Военные трибуналы действовали во многих освобожденных городах в соответствии с Указом Президиума Верховного совета СССР № 39 от 19 апреля 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов и изменников родины…»
В 1945–1946 годах процессы были проведены в Ленинграде, Киеве, Брянске, в Смоленске, Минске, Риге и Пятигорске.
Но только не в Одессе! Интересно почему?
К смертной казни на этих процессах было приговорено 84 военных преступника и среди них 18 германских генералов.
Наших, лягинских, «гостей» судили в Николаеве 17 января 1946 года и под свист и улюлюканье толпы повесили на Базарной площади.
Но все это будет потом, через четыре долгих года, а пока они все за круглым столом в гостеприимном доме инженера Корнева. Они смакуют дорогой коньяк, жрут испеченный фрау Эммой немецкий «Apffel kuchen» и, чувствуя себя буквально в «фатерланде», ведут невероятно откровенные беседы – о поражениях своей, казалось бы, непобедимой армии, о трудной жизни семей там, в Германии, и о тех жестких мерах, которые следует применить к «этим партизанам» и к «этим жидам».
Хозяин дома в беседах обычно не участвует. Его обязанность – заботиться, чтобы бокалы «гостей» были полны и аккуратно наводить разговор на интересующие его темы.
А еще, конечно, запоминать все до единого слова, до интонации и в ту же ночь передавать своему радисту, 22-летнему Борьке Молчанову.
Итак, «гости» смакуют коньяк и жрут «Apffel kuchen», а за окном этой «виртуальной реальности» горят склады оружия, уходит на дно лимана плавучий док, взлетают на воздух ангары на военных аэродромах, гибнут немецкие солдаты и офицеры.
Лягин играет с огнем!
То, чем он занимается под носом своих «гостей», очень опасно – ведь Николаев не просто один из многих оккупированных городов.
Николаев – важнейший порт на Бугском лимане Черного моря, столица округа, входящего в рейхскомиссариат «Украина».
Здесь расположен штаб 11-й германской армии во главе с генералом Эрихом фон Манштейном, сменившим погибшего в авиакатастрофе генерала фон Шоберта. И, что еще более существенно, штаб Эйнзатцгруппе «D» во главе с небезызвестным группенфюрером Отто Олендорфом.
По этой, а может быть, и по какой-то иной причине Николаев вызывает особый интерес германской верхушки. Вскоре после захвата города сюда на несколько часов прилетал даже сам Гитлер. Этот исторический визит был запечатлен в киноленте «Deutsche Wochenschan», и восхищенные зрители могли лицезреть фюрера, принимающего рапорт главнокомандующего Военно-морским флотом гросс-адмирала Редера.
В те же примерно дни Николаев посетил рейхсфюрер Гиммлер и, собрав всю верхушку Эйнзатцгруппе «D», еще раз напомнил о необходимости ликвидации жидов и применении самых крутых мер к партизанам.
Знал ли Лягин об этом? Наверняка знал.
И тем ни менее он не только не прекратил свою «бурную деятельность», но даже расширил ее – наладил связь с несколькими действующими в этом районе партизанскими группами и объединил их в единый «Николаевский центр».
Теперь его работа стала еще более эффективной, а связь с Москвой, с учетом возросшего числа приемо-передающих устройств, более устойчивой. Гестапо, конечно, перехватывало эти текущие непрерывным потоком шифровки, но расшифровать не могло, поскольку незашифрованным в них оставалось всего одно слово: «КЕНТ» – подпольная кличка Лягина.
Шифровки будут идти в Москву до марта 1943 года, до того страшного дня, когда будет арестован инженер Корнев.
А это значит, что начиная с 16-го августа 1941-го и до марта 1943-го Сталин получал полную информацию обо всем, что происходит в оккупированном Николаеве.
Получал и в те дни, когда в Одессе еще шла эвакуация.
Когда до сдачи Одессы оставался еще целый месяц.
Когда нас еще можно было спасти.
И далее – везде…
Но что такого нового для Сталина было в шифровках Лягина?
Вернее, что могло или должно было быть?
Что должно было «подвигнуть» Сталина на немедленную эвакуацию евреев?
В эти дни в Николаеве шло… убийство…
Да, теперь убивали уже не Каунасе и не в Вильнюсе, не в Белостоке, не в Минске и не во Львове. И даже не в Черновцах и не в Кишиневе.
Теперь евреев убивали в Николаеве – в 120 километрах от Одессы.
ИЗ ПОКАЗАНИЙ БАТЮШКИ СВИРИДОВСКОГО
«В сентябре 1941 года по приказанию коменданта г. Николаева и начальника полиции [речь идет о «гостях» Лягина – генерал-лейтенанте Винклере и штурмфюрере Санднере. – Авт.] все еврейское население – дети, взрослые и престарелые – должны были покинуть Николаев.
Утром 14 сентября улицы, ведущие к кладбищу, были забиты идущими евреями. Я лично сам был очевидцем шествия евреев-смертников, сам ходил к кладбищу, забитому евреями в количестве 10 тысяч человек…
В течение трех дней гестапо, полиция и жандармерия на автомашинах вывозили с кладбища евреев и расстреливали их в овраге…»
Батюшка Свиридовский не мог, конечно, знать, как это убийство было организовано. А организовано оно было по известной методике Адольфа Эйхмана и под руководством самого группенфюрера СС Отто Олендорфа.
Прежде всего всем евреям было приказано явиться 14 сентября 1941 года на регистрацию документов к еврейскому кладбищу. А затем в течение трех дней их перегоняли с еврейского кладбища к Воскресенскому оврагу, где шло убийство.
И вызывает только удивление, что Лягин, безусловно порядочный и смелый человек, видя это «шествие евреев-смертников», не попытался что-нибудь предпринять.
Ведь он-то наверняка знал об этой акции заранее, ведь его высокопоставленные «гости» – непосредственные ее исполнители – наверняка о ней толковали?
Ну хотя бы листовку какую выпустил, чтобы не выходили на «регистрацию» или детей с собой, что ли, не брали!
Ведь «Николаевский центр» выпускал тысячи самых разных листовок.
Бесстрашные женщины и отчаянные подростки, рискуя жизнью, расклеивали их по городу, не оставляя без внимания даже здание гестапо.
Многие из этих листовок сохранились до наших дней.
Они рассказывают о положении на фронтах, содержат призывы к борьбе с оккупантами, требуют препятствовать угону молодежи в Германию, требуют оказывать помощь военнопленным, бежавшим из лагерей.
Но ни одна из них не касается евреев.
Ни прямо, ни косвенно.
Листовки не
