class="p1">– Реджио не может инсценировать свою смерть, поскольку у нас есть магический способ узнать, бьется ли его сердце.
Взгляд Салома скользит по плотному смогу, который поднимается от плоти Лора при упоминании моей связи с Данте.
– Рибио, – говорит Юстус, – знаю, у вас есть крылья для полета и клювы для убийств, но глейсины хорошо знакомы с местностью. Им известны все укромные уголки, они доберутся до него быстрее нас.
Лор недовольно косится на него.
Прежде чем моя пара успеет повторить свое заявление о том, что мы не нуждаемся в помощи, особенно от фейри, я присоединяюсь к разумным доводам Юстуса:
– Я согласна, Лор. По-моему, присутствие людей, знакомых с местностью, поможет поискам.
– Боюсь, король не станет вмешиваться, пока в деле участвует колдунья. – Порыв ветра подхватывает желтоватый хвостик Салома и откидывает ему за спину. – И под колдуньей он подразумевает Мериам Шаббинскую, а не вашу пару, ваше величество.
Если тебе нужны солдаты, потребуй исполнения сделки, и им придется выделить нам людей.
Серые глаза Константина ловят взгляд Лоркана, словно он понимает, что мы обсуждаем клятву, которую он мне дал.
Что ты посоветуешь, Лор?
Оставь долг. Если не получится найти его самостоятельно, тогда потребуй его выполнения.
Вслух же он говорит:
– Константин, вы благословите нас на начало охоты?
Напряженное горло Константина дергается от тяжелого глотка.
– Да, Лоркан Рибио. У вас есть благословение Глейса найти и избавиться от этого человека. – Он разворачивается, но я успеваю заметить изгиб его губ.
Юстус наклоняется и бормочет – подозреваю, на шаббинском:
– Константин ненавидит Данте. Из-за Алёны.
Брови Лора подпрыгивают.
– Ты полон сюрпризов, не так ли, Росси?
Что его удивило: знание шаббинского или осведомленность о придворных драмах в Глейсе?
Первое. О неприязни принца к Реджио слышал и я. Почему, по-твоему, мальчишка пришелся мне по душе с самого начала? – Он наклоняется и аккуратно засовывает кинжал за голенище моего сапога. – Осторожнее при ходьбе.
Когда он перекидывается в птицу, я прикусываю губу, поскольку перед глазами вновь встает картинка пророчества. Если Константин так печется о благополучии своей сестры, то что сделает с моей дочерью после того, как она оборвет жизнь Алёны Глейсинской?
Глава 77
Чем дальше на север мы улетаем, тем прохладнее становится воздух. Если такое у них лето, то сложно представить, какие холода охватывают эту часть света в разгар зимы. В то время как на крыше замка не видно ни единого дымохода, человеческие земли окутаны фиолетовыми вихрями дыма, поскольку им приходится согреваться древесным огнем.
У снежно-ледяного пара на водах цвета индиго степенно покачивается вереница пришвартованных судов. Бок о бок, подобно прилежным ученикам, выстроились одинаковые торговые палатки из рыжеватого дерева. В то время как на тарелексийском рынке царит хаос, на этом – чисто и тихо. Даже покупатели ходят мимо прилавков друг за другом, подобно колонии муравьев, обряженных в меха.
Вот так культурный шок! Знаю, я сюда не осматривать достопримечательности или сравнивать прилетела, но по мере приближения береговой линии я невольно испытываю благодарность судьбе за то, что родилась в королевстве, полном красок и шума.
Когда взмахи наших крыльев сотрясают воздух, снизу к нам поворачиваются головы в меховых шапках, рты раскрываются, слышатся испуганные вскрики. Очевидно, у солдат не было времени предупредить население о нашем визите. Я крепче сжимаю шею отца, когда он начинает пикировать вниз.
Лор хотел взять меня себе на спину, но я пригрозила ему, что, если он не разделится на пять дымчатых завихрений и не останется в такой конфигурации и консистенции, я собственноручно проткну его обсидианом. О, как же он ворчал! Но, по крайней мере, послушался.
Мы поворачиваем в сторону от береговой линии и летим параллельно узкой белой улице, забитой людьми, санями, товарами, детьми и пожилыми горожанами. Все останавливаются, чтобы поглазеть на нашу делегацию.
Я машу им рукой, надеясь хоть немного ослабить ощутимое напряжение, окутывающее их подобно саже и дыму, однако мой приветливый жест обрывает отец, резко повернув влево и вынуждая меня вновь ухватить его шею обеими руками.
Вскоре мы приземляемся перед гигантским зданием из бревен и больших стеклянных панелей. Над двойной дверью прибита деревянная вывеска с красивым рисунком саней и надписью, гласящей: «Волков и сыновья».
По запотевшему стеклу кружат перепачканные пальцы и появляются лица, но к нам никто не выходит. Мне даже слышится отчетливое щелканье замка. Либо глейсины не знают о способности воронов становиться дымом и проскальзывать сквозь стены, либо они считают нас слишком благородными, чтобы проникать на частную собственность без приглашения.
Когда я твердо стою на земле в окружении Кольма, Фионна и Юстуса, отец широкими шагами подходит к деревянной двери и стучит.
– Откройте!
– Не помешало бы добавить: «Мы пришли с миром». – Юстус пожимает плечами, когда отец бросает на него сердитый взгляд. – Может, им захочется открыть дверь поскорее.
Неохотно отец добавляет:
– Мы пришли с миром. – Однако тон такой недовольный, что больше похоже, будто он говорит: «Мы растерзаем вас на лоскутки». Я даже удивляюсь, когда раздается щелчок, скрипят петли и большая деревянная дверь отворяется.
Нас настороженно оглядывает серебристоглазый, седовласый полукровка.
– Вы начет саней?
– Мы насчет сбежавших принцев. – Отец настолько высокий, что ему не нужно вытягивать шею, чтобы заглянуть поверх старика, который и сам далеко не коротышка.
– Боюсь, у нас на складе этого нет.
Взгляд отца опускается, уголки рта приподнимаются, он хохочет, отчего мужчина сильнее стискивает дверь.
Я встаю перед отцом, пока он не довел мужчину до инфаркта.
– Генерал Салом нам сообщил, что прошлой ночью к вам приходили иностранцы.
Взгляд мужчины скользит по мне, задерживаясь на фиолетовых глазах.
– Генерал ошибся. У нас не было посетителей.
Юстус обходит меня стороной.
– Вот, держите. – Он достает инкрустированную рубинами табакерку и открывает большим пальцем верхнюю крышку. – Щепотка соли творит чудеса с памятью.
– Моя память в прекрасном состоянии. А теперь, будьте так добры, покиньте мастерскую…
Он начинает закрывать дверь у нас перед носом. Фигура отца испускает дым, и я быстро кладу руку ему на плечо, дабы он не ворваться внутрь и всех там не поубивал. Затем взываю к Лору:
Не вздумай никому отсекать конечности.
По мысленной связи раздается ворчание: разумеется, моя пара раздумывал прибегнуть к телесным повреждениям, чтобы вытянуть из мужчины его секреты.
Я прокалываю палец, затем рисую на дереве стрелку, обращенную вниз, затем с удовольствием наблюдаю, как дверь все уменьшается и уменьшается, и прямо перед тем, как она превращается в опилки, приседаю
