словно читала некролог. Уитман весь сжался и заскулил от ужаса и отчаяния, засучил привязанными ногами.
– Хочешь быть полезным тому, кто сильнее, и сохранить свою жизнь?
Владелец Коцита сначала быстро закивал головой, а потом выдавил из себя:
– У меня будут гарантии?
Хищный оскал Рэйчел стёр самоуничижительную, заискивающую улыбку с лица Уитмана.
– Гарантии чего?
– В каком я останусь статусе? Сохранится ли бессмертие? – Пол мямлил, выталкивая слова через скрюченные губы.
– Видишь? – Рэйчел поднесла к лицу пленника ловушку душ, – Знаешь, что это такое?
По ещё сильнее расширившимся глазам стало понятно, что Уитман не только запомнил серебристую коробочку, но и догадался о её назначении.
– Ты получишь это и нормальное тело, которое сможет жить веками. Но после. Так что гарантия – моё слово, Полли. Веришь мне? – Рэйчел пару раз ощутимо хлопнула Уитмана по щекам.
– Да, – пленник сглотнул, – Я согласен сотрудничать.
Пол Уитман с облегчением вздохнул, когда киборга сменила Аля. Она в тот момент походила на девочку-подростка, а для сознания пленника, должно быть, на ангела. Тонкие полупрозрачные пальцы омеги легли поверх глаз Пола и замерцали мягким светом. Заключённая в искусственное тело, личность Уитмана без сопротивления передавала информацию о его владениях вместе с кодами доступа для управления.
– Они слишком легко поддаются… – вслух сказал я.
– Бессмертие делает их бесстрашными и трусами одновременно, – Рэйчел смотрела на монитор с отчётом по активности омег внутри ловушек и улыбалась уголками губ, размышляя о чём-то очень важном, – Можно мне задать ему ещё один вопрос?
Прежде чем согласится, я ещё раз считал её психическое состояние, но снова обнаружил лишь небольшой стресс и некоторое возбуждение, а улыбка киборга была полна умиротворения, и возникла мысль, что Рэйчел готова простить или уже простила своего мучителя. Аля уже закончила сбор памяти и формировала базу данных в виде голограммы, понятной нашим компьютерам. Процесс выглядел очень красиво: серебристая, мерцающая пыль образовывала геометрические узоры, которые тут же искажались, скручивались в спирали и жгуты, превращались в сложные структуры, напоминающие строение вселенной. В итоге объёмное изображение заняло почти всю комнату.
– Готово! – Давид перепроверил целостность полученного файла; он выложил на столик рядом с каталкой свои инструменты и готовился к установке Уитману нескольких имплантов, – Тут и звёздная карта, и все цифровые ключи, и личные сигнатуры для доступа высокого уровня.
Рэйчел медленно подошла к каталке и склонилась над лицом Пола:
– Скажи, только правду, что с нашими детьми? – в её глазах стояли слёзы, – Скажи, пожалуйста!
Я напрягся и сделал шаг к каталке. Пол замотал головой, его путы натянулись:
– Мне они были без надобности… Куда-то их забирали… Тестеров с хорошей генетикой всегда не хватает.
– Ты бы смог их найти? – ледяным тоном, от которого у меня мурашки пошли по коже, спросила Рэйчел. Сигнатуры киборга показывали спокойствие и умиротворение: пульс ровный, гормоны стресса на уровне покоя, и это заставило напрячься и быстрее двинуться вперёд.
– Не имеет смысла… Тестеры редко живут больше полувека, а наш последний…
Договорить он не успел. Я уже рвался вперёд, но не успевал и с огромным сожалением наблюдал в субъективном замедлении, как рука Рэйчел метнулась к столику с приборами, схватила металлический стержень и молниеносно вонзила в глазницу под углом в сторону темени, чтобы наверняка необратимо повредить мозг.
– Я не могу себе позволить, чтобы он жил, – Рэйчел опустилась на колени, заложила руки за голову и так стояла в ожидании своей участи. Она каким-то образом взломала программы своего тела и научилась имитировать нужные ей эмоции, чтобы не выдавать своих намерений заранее.
Давид поднял взгляд к потолку на камеры для записи экспериментов, потом посмотрел на меня и отрицательно помотал головой. Ольхов мгновенно постарел, он с трудом добрался до стула и сел, закрыв лицо ладонями. Катерина бросилась к медицинским сканерам и несколько раз перепроверила показания, чтобы убедиться в необратимости поступка Рэйчел. Только я и Аля стояли неподвижно, полностью понимая причины произошедшего, принимая, но не соглашаясь, хоть и не в силах осудить. Она просто не могла оставить жизнь человеку, который отобрал, а потом обрёк её детей на короткое существование в нищете, словно это были лабораторные крысы. Надо отдать ей должное, что дождалась окончания сбора информации и только после этого совершила свой поступок.
– У нас наказывают за убийство, – сказал я.
– Прости, что не смогу отправиться с тобой в следующее приключение, – лицо киборга улыбалось, и, мне показалось, что только сейчас Рэйчел Роузен перестала ощущать себя рабыней.
У Пола не было ни единого шанса осуществить переход в омега-структуру самостоятельно, и он был мёртв необратимо. Кровь начала растекаться по полу. Сохранять обстановку для расследования не имело смысла и автоматике для зачистки был дан приказ стерилизовать лабораторию. Рэйчел на поверхность я вывел сам и вызвал Старцева. Он прибежал, запыхавшись, и никак не мог поверить, что на вверенной им планете случилось подобное.
– У нас даже изоляторов нет… – растерянно бормотал гигант.
– Теперь будут, – ответил я с внезапно возникшей злостью, – И наземные войска, и таможенный контроль, и орбитальные комплексы обороны… Запри её в какой-нибудь кладовке, пока прибудет коллегия судей.
Старцев взял за руку Рэйчел и увёл за собой. Его огромная ручища держала запястье девушки осторожно, словно он боялся её сломать.
Давид дождался, когда я остался один и сказал:
– Мы создадим и настроим необходимые для новой экспедиции импланты через пять дней… А ещё Каюм прислала отчёт, что тело с модификациями для Рэйчел будет готово примерно в то же время. Ответить ей, чтобы она остановила работу?
Ассистент профессора сморгнул, на мгновение его зрачок стал шире и на чёрном фоне блеснул отражённым светом микроскопический рисунок импланта. Человеческий глаз вряд ли способен разглядеть что-то настолько мелкое, а если бы это и удалось, то живой мозг подретушировал бы картинку, обратив ровные линии в блики от ламп. На шее Давида красовалась татуировка с обозначениями установленных аугментаций, в том числе и глазных. На этом стоило бы успокоиться, но интуиция толкнула меня проверить. Рисунок импланта в глазу Давида не соответствовал ни одному стандартному изделию и ни одному специальному.
– Пусть Фирдаус закончит работу, – сказал я, продолжая самым тщательным образом наблюдать за ассистентом.
– Хорошо.
Давид удалялся по коридору, неся с собой крошечный сгусток нанитов, а я чувствовал себя весьма мерзко из-за возникших подозрений.
3.6 Обнажённый
Яркий свет в переговорной слепил. Зрителей моего позора было немного: Старцев, Ольхов и Аля. Сигнал практически не запаздывал, и картинка выводилась одновременно со звуком. Голограмма адмирала практически не отличалась от
