в приемной, во-вторых, при встрече не подал руки, и вообще при разговоре на его лице застыла брезгливая мина…
— Господин Сомов, я вынужден вам открыть правду: бизнес делают чистыми руками. Афера для бизнесмена — гибель. Между прочим, это можно прочитать в элементарном учебнике по экономике.
— К сожалению, господин Федоровский, я этих элементарных учебников не читал, они для ботаников, а я — практик, — зло отпарировал Сомов: он сейчас ненавидел эту холеную физиономию.
— Решением правления директоров, — холодно продолжал Федоровский, — вы освобождены… и я, честно говоря, огорчен тем, что воспользовался сомнительной рекомендацией вашего приятеля из правительства.
— Конечно, ошибочка вышла, — вспыхнул Сомов. — Если вы уж такой чистый, умный бизнесмен, то зачем же пользоваться сомнительными рекомендациями? Но они были из правительства, и вы пользовались…
— Вот-вот… пользовался, по наивности, по глупости. Но сейчас кое-чему учимся. Приобретаем поведенческий опыт. К сожалению, мы его не имели.
— Я должен сдать дела?
— Какие? Если вы толком не работали, а занимались махинациями?
— Вы, господин Федоровский, оскорбляете меня. Для этого нет у вас оснований.
— У меня, может быть, и нет. Но оскорбили вы себя сами. Своим поведением в обществе. До свидания, я буду считать себя удачливым, если никогда с вами не встречусь…
Федоровский отвернулся.
На улице в «шевроле» Сомова ждал Винокуров. Он предупредительно открыл дверцу и, увидев почерневшее, как земля, лицо партнера, с усмешкой сказал:
— Покрывало тайны подстрекает любопытство. Так сказал однажды Жан Жак Руссо. Что там приключилось?
— Я хлопнул дверью. Жизнь и без них скучна и пуста.
Они ехали по Охотному Ряду, и Винокуров рассказывал о том, что какой-то ведущий министр правительства решил купить «шевроле».
— Пока они решают, мы покупаем. Наверно, мы этим и отличаемся от них.
Винокуров сделал заключение: жизнь им идет навстречу. Теперь само правительство готово гласно продавать оружие… И они своей новой фирмой способны вписаться в государственную структуру… Фирма новая, но она будет сродни старым, таким как АНТ или им подобным.
Сомов с любопытством взглянул на Винокурова.
— Фирма потребует времени для становления. И она не может окрепнуть, если она — ребенок без ласки… Как известно, ребенок без ласки, что трава без солнышка.
— Думаю, найдется тот, кто способен ласкать… В смутное время таких охотников много. В правительстве это даже хобби.
Шофер притормозил машину.
— Товарищ генерал, куда?
— Куда еще, в Сандуновские бани… Сомов должен очиститься от старой грязи.
Узкоплечий светлоглазый банщик осклабился:
— Рад встретить достойных людей. С веничком?
Сомов и Винокуров разделись и, поглядывая на свои бледные тела, пошли в моющее отделение для господ. Ударило жарой и запахом настоенных трав. Сомов вспомнил баню, в которую они ездили раньше… Да, времена меняются, а с ними и бани. Хотя Сандуны имели и свой шарм! Попарившись, обменявшись с такими же мужиками любезностями и анекдотами, Сомов и Винокуров вернулись в предбанник, где их в отдельной кабине ждало пиво с сухой воблой.
— Пока живы Сандуны, жива и Астрахань, — подбоченясь, засмеялся Винокуров.
Тела их порозовели. Набросив простыни, они сели напротив друг друга в мажорном настроении.
— У вас продается славянский шкаф?.. — И Винокуров, поддев кружку пива хрящеватой рукой, весело подмигнул Сомову.
— Пенять теперь не на кого. Журналистов, конечно, купили — в этом мире все покупается и продается.
Винокуров говорил о нефтяной лихорадке. Западные дипломаты прямо зачастили в Тюмень. США, Великобритания, Канада, ФРГ и даже Объединенные Арабские Эмираты. Этим-то что нужно? Среди визитеров сотрудники спецслужб… Тюменскую нефть разрешили качать всем, кто сумеет облапошить… От западных фирм посыпались весьма неплохие суммы в валюте…
Винокуров улыбнулся.
— На прямой подкуп клюнуло, между прочим, тридцать два областных чиновника.
— К чему ты это? — потроша воблу, спросил Сомов.
— Не заняться ли Тюменью и нам? У нефти хороший запах…
Винокуров ободряюще взглянул на Сомова.
— Ну что, огурчик!
После бани Сомов заметно посвежел и, сняв стресс, расслабился. Винокуров посадил его в машину и повез домой.
Все было бы хорошо, если б… У подъезда элитного дома, в котором жил Сомов, толпился народ и наряды милиции. Несколько санитаров несли носилки, покрытые простыней.
Винокуров остался в машине, а Сомов подошел к знакомому капитану милиции, который наводил порядок.
— Да вот, — сказал вяло капитан. — На сегодня у меня — второе убийство. Генерального директора Морозова… Вышел на лестничную площадку, а его в упор из автомата… его и тринадцатилетнего сына. Говорят, наемники.
Сомов побледнел. Морозова он знал давно — одно время работали с ним в Совмине.
— А утром грохнули управляющего банком. Сперва железякой по голове, а потом уж докончили ножами… — монотонно продолжал капитан милиции. — Тридцать ножевых ран.
Сомов потоптался немного на месте. Подошел к машине Винокурова. Тот выбросил сигарету, заметил:
— Смута. Все там будем.
Сомов пожал ему руку и пошел, не оглядываясь, к подъезду. Убитых увезли, люди нехотя расходились…
88
Дон Роберт улетал в Америку, но вот уже неделю как вместе с Верунчиком жил в Сочи. На вилле, отстроенной по всем правилам современного архитектурного искусства. Дону Роберту все здесь нравилось: и вид на Ахун-гору, и сосновый, благоухающий весной лес, и великолепный спуск к морю…
Еще не купались, но солнца уже было вдоволь, и дон Роберт часами загорал. Вера Георгиевна больше занималась по хозяйству и ему не мешала.
После обеда, насытившись солнцем, дон Роберт обычно отдыхал, а затем принимал гостей: приезжали знакомые и совершенно незнакомые люди, с подарками и без подарков, но язык со всеми находился быстро…
За несколько дней до отъезда в Сочи приехал из Москвы Ахмет Борисович. Дон Роберт немного волновался: в Америку он еще не летал. Но Ахмет Борисович, будучи сангвиником, всегда находился в душевном равновесии.
— Какие там волнения! Америка ждет вас с распростертыми объятиями…
Уединившись в кабинете дона Роберта, они какое-то время обсуждали проблемы, связанные с поездкой. За разговором дон Роберт убедился, что волноваться, собственно, не о чем и за обедом сказал об этом Верунчику.
Ахмет Борисович еще оставался в Сочи, а дон Роберт с женой вылетели в Москву.
Их ждала новость: Эльмира «созрела», и ее вот-вот могли отвезти в роддом. Дон Роберт этого совсем не ожидал. А тут еще Верунчик наотрез отказалась лететь с мужем в Америку.
Поразмыслив, дон Роберт решил:
— Ничего страшного не случится. В доме остаются мужчины, и все будет хорошо.
Ночью, когда из Сочи вернулся Ахмет Борисович, дон Роберт уехал в аэропорт. Без жены.
Провожал его лишь Альберт, которому он теперь доверял больше всех.
— Жаль, если он родится без меня. — Дон Роберт
