дотла! Это обещаю вам я, Адэр Карро, правитель Грасс-Дэмора!
***
Бросив жилет на стул, Адэр с невыразимым блаженством растянулся на софе и заложил руки за голову. Парень улёгся на полу, опустил морду хозяину на живот.
Вилар поворошил угли в камине:
– Откуда пришла идея о Большом Совете?
– В Лайдаре я нашёл историю, которую не успели исказить потомки.
– Запечатлённую в картинах?
– Да. Идеями Зервана бредила вся страна.
– Твоими сегодняшними идеями вряд ли будут бредить.
– Это только начало. Прежде чем построить новое, надо разрушить старое.
– Я слышал другую поговорку: «Прежде чем снести старый дом, надо построить новый». – Отложив щипцы, Вилар развалился в кресле. – Что ты будешь делать, когда взойдёшь на престол Тезара? Здесь ты привыкнешь к такому правлению, а там всё по-другому. Станешь воевать с советниками и знатью?
– С ними будет воевать мой старший советник Бархат.
– Меня там не будет.
– А где ты будешь?
– Я женюсь на Малике и останусь в Грасс-Дэморе.
Адэр приподнялся на локтях:
– Совсем с ума сошёл? Подумай об отце!
– Я благодарен ему за то, что он думает обо мне.
Посидев в тишине, Вилар откланялся.
Вскочив с софы, Адэр сделал круг по гостиной и вызвал охранителя:
– Детей и эту девицу… из дома терпимости… привезли?
– Да, мой правитель. Они в замке.
– Их осмотрели в клинике?
– Да, мой правитель. Они здоровы.
– Приведи девицу!
В комнату вошла хрупкая девушка в простеньком платье селянки. Упала перед Адэром на колени и низко опустила голову.
– Встань! – приказал он.
– Я не достойна стоять перед вами, мой правитель.
– Посмотри на меня.
Девушка села на пятки и согнулась дугой:
– Я не достойна смотреть на вас, мой правитель.
– Как ты оказалась в доме терпимости?
– Я искала младшего брата. Его продал мой отец, а я не знала – кому. Я ходила из одного дома в другой.
– Нашла?
– Он умер на моих руках, мой правитель.
– А ты осталась.
– Я хотела ухаживать за детьми, как ухаживала за братом.
– Напомни, как тебя зовут.
– Сирма.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
– Ты познала мужчину, Сирма?
Девушка мелко задрожала:
– Да, мой правитель.
– Сколько у тебя было мужчин?
– Один.
– Ты работала в доме терпимости, и у тебя был всего один мужчина?
– Да. Это был хозяин.
– Наверное, ты ему нравилась, – хмыкнул Адэр.
– Нет, мой правитель. Клиентам нужны девочки с красивыми телами.
– Что с твоим телом не так?
– У меня был строгий отец.
Адэр обошёл девушку. В нерешительности постоял сзади, глядя на ряд потёртых пуговиц. Хотел отойти, но рука потянулась сама. Ткань соскользнула с плеч, открыв спину в продольных рубцах.
Адэр приблизился к окну, раздвинул шторы:
– Подойди, Сирма.
– Я виновата, мой правитель. Я знаю.
– Подойди!
Девушка остановилась в трёх шагах.
– Ближе! – приказал Адэр и указал на чёрное небо. – Что ты видишь?
– Ничего, мой правитель. Простите меня.
– Посмотри внимательнее.
Сирма уткнулась носом в стекло:
– Я ничего не вижу. Темно.
– Чёрное безлунное небо. Но смотри туда. На горизонт. Скоро там появится светлая полоска. Совсем тонкая. Потом посереет воздух. А через пару часов небо станет ясным, чистым. Знаешь, почему?
– Нет, мой правитель, не знаю.
– Потому что взойдёт солнце и наступит новый день. Новый день – это новый шанс изменить свою жизнь. Ты хочешь изменить свою жизнь?
Отпрянув от стекла, Сирма опустила голову:
– Да, мой правитель, хочу.
Адэр распахнул окно. В комнату хлынул запах близкой зимы.
– Что ты чувствуешь, Сирма?
Она поёжилась:
– Холодно.
– Холодно, когда ты один. А когда с тобой кто-то рядом… – Адэр нежно обнял Сирму за плечи: – Когда кто-то рядом, ничего не страшно. Тебе страшно?
– Нет, мой правитель. – Девушка повернулась к нему лицом. – С вами я ничего не боюсь.
В ушах эхом прозвучал голос Малики: «С вами я ничего не боюсь». Адэр резко выпрямился. Когда же она это говорила?
– Простите меня, мой правитель, – пробормотала Сирма и сжалась.
Вскинув руку, Адэр указал в окно:
– Смотри! Смотри, Сирма! Скоро начнётся новый день.
На горизонте растягивалась, не обрываясь и не ломаясь, бледно-розовая нить.
***
Обхватывая себя за плечи, Малика смотрела в окно. Вот она – причина её нестерпимых ночных мук. В форме горничной – словно статуэтка. Глаза медовые, хмельные от счастья. Кремовая лента в ореховых волосах развевается на ветру как вымпел. Шестнадцать лет… По законам Грасс-Дэмора – для девушки брачный возраст. Рядом прыгают дети – те, кто остался в замке. Троих Адэр отправил на лечение в Бойвард. У одного нашлись родители. Остальные не помнят ни своих имён, ни где они жили.
Сирма подтянула мальчикам штанишки, одёрнула на девочках кофты, кому-то вытерла нос, кого-то чмокнула в щёчку. Она будет хорошей мамой.
– Малика, – прозвучал голос служанки. – Вас ждут.
– Иду, – сказала она и задёрнула шторы.
В малом зале собрались старосты из Нижнего Дола. Им предстояло ознакомиться с грядущими реформами – налоговой и денежной – и донести информацию до селян и горожан. Многие старосты знали друг друга лично. По разным причинам они виделись редко и в другой день делились бы новостями, но сегодня мяли в руках фуражки и смотрели в пол.
Малика прошла через зал, разгоняя тишину стуком каблуков. Села в кресло, установленное на возвышении с одной ступенькой, и скользнула взглядом по пустующим стульям:
– Кто не приехал?
– Нет старосты Зурбуна, госпожа, – прозвучало с заднего ряда. – Его взяли под стражу. Дом его сожгли. Зурбун горит.
Малика опешила:
– Как горит?
– Вот так и горит. На месте некоторых постоялых дворов одни головёшки. Дома не все, правда, но тоже горят. Кругом люди с баулами, а бежать-то некуда. Из города только женщин и детей выпускают.
Со всех сторон понеслись голоса: «В Истве второй день пылает поместье графа Вальбы». – «Вчера ночью Озур светился. Сам видел». – «У нас двое селян продали дочерей за дрова, на сходке чистосердечно признались, а их хибары всё равно сожгли». – «Слышал, что Верхний Дол уже неделю дымит». – «В Ларжетае тихо. На улицах ни души». – «И у нас пока тихо. Сижу как на иголках. Вдруг вернусь, а Кесадана уже нет».
Крикс Силар шуршал бумагами в сейфе. Обернулся на щелчок дверной ручки:
– Ты ошиблась дверью.
– Объясни, что происходит! – потребовала Малика, переступив порог.
– Я же сказал – ошиблась дверью.
– Так нельзя! Крикс!
– Твоего племянника не насиловали семь лет. Я не тот, кто будет сочувствовать насильникам и убийцам детей.
– Есть закон! А ты его нарушаешь.
Он грохнул кулаком по корпусу сейфа с такой силой, что Малика присела. Показалось, что треснули стены.
– Мой правитель –
