нанесёнными на них именами владельцев. – В первую очередь необходимо восстановить дороги, которые проходили через ваши поместья.
– За свой счёт?
– Земля ваша, дороги ваши.
– Это колоссальные затраты!
– Колоссальные, – согласился Адэр. – Поддерживать дороги в нормальном состоянии намного дешевле, чем строить заново. Ежегодно тратились бы не очень большие средства. Но вы их не тратили. Поэтому умножаем горстку монет на количество лет вашего попустительства и получаем колоссальные затраты. Или у кого-то имеются другие арифметические идеи?
Гости закряхтели, но спорить не стали.
– Ваши земли выглядят, как пустыни, – продолжил Адэр. – Постарайтесь весной меня порадовать.
– Да разве ж на них что-то вырастет?
– Пригласите климов.
По залу пролетел возмущённый голос:
– Указ Могана запрещает…
– Я упразднил резервации.
Крикливо одетая публика повернулась к ветонам, словно только что их увидела. Посмотрела на Йола и Валиана, сидящих у двери, и отвернулась, столкнувшись с холодным взглядом Эша.
– Мой правитель, – проговорил моложавый мужчина. – Мы с вами полностью согласны. Нельзя запирать людей в резервациях из-за того, что они верят в пророчества. Но просим вас не возвращать морун.
– Почему же?
В душе заметались противоречивые желания: встать на защиту Малики или удалить объект вожделения из замка, якобы повинуясь гласу народа. Адэр ждал слов дворянина и понимал, что должен занять одну позицию и с неё уже никогда не сходить.
– Я сам лично с ними не встречался. Но слышал, что они превращают мужчин в рабов.
– Неужели?
– Нет дыма без огня, мой правитель.
– Моруна рядом со мной восемь месяцев. Я похож на раба?
– Нет, мой правитель.
– Кто-то из моих советников похож?
– Мой правитель…
– Моруна жила здесь двадцать лет. Пройдите по комнатам и залам, пообщайтесь с обитателями замка. Я вам разрешаю. Приведёте её раба, и я прислушаюсь к вашим словам.
– Ветоны откроют доступ в гранитные и мраморные карьеры. Ориенты снабдят страну рыбой, климы хлебом. А моруны? Я слышал, что они высокомерны и заносчивы. Они не поддаются уговорам и не подчиняются. От них одни неприятности.
Со стула поднялся старый человек:
– Просим вас не подвергать наших детей и внуков опасности. Вам, вероятно, не говорили, что во время своих ритуалов моруны приносят в жертву детей.
От двери прозвучал резкий голос:
– Неправда! – Эш вышел на середину зала, опустился на одно колено и, глядя на Малику, громко произнёс: – Моруна! Я подставляю тебе своё плечо! Изгонят тебя, с тобой из этого сборища уйду я, а вместе со мной уйдут ветоны.
Раздались шаги. Рядом с Эшем преклонил колено Валиан:
– Моруна! Обопрись на моё плечо.
К ним подошёл Йола и низко поклонился:
– Моруна! Мы останемся вместе с тобой или вместе с тобой уйдём.
Адэр откинулся на спинку стула. Вот чего боялся Моган! Четыре древних народа могут спорить, ссориться, ненавидеть друг друга, но если кто-то со стороны попытается унизить кого-то из них – эти народы объединятся. Но почему они не сплотились сто лет назад, когда против морун ополчилась вся страна? Почему позволили выгнать хозяек земель за долину Печали?
Адэр прижал пальцы к виску, убеждая себя, что сказываются бессонные ночи и накал противостояния со знатью. Ощутив на себе взгляд, посмотрел на Малику. Слова ветона, клима и ориента, не подкрёплённые его словом, для неё ничего не значат!
– Я много раз убеждался в преданности этой женщины, – сказал Адэр, не сводя глаз с Малики. – Если вы спросите меня, кому я доверю свою жизнь – отвечу без раздумий: «Малике Латаль». Я знаю, что она не предаст меня и не продаст.
Повернулся лицом к дворянам:
– Забудьте о её национальной принадлежности и происхождении. Помните всегда, что она тайный советник правителя Грасс-Дэмора.
Эш, Йола и Валиан заняли свои места возле двери.
– Сегодня знаменательный день. Есть три причины, чтобы признать его эпохальным. – Адэр выпрямил спину, расправил плечи. – Первая: мы начинаем возрождать Грасс-Дэмор. Вторая: впервые за последние сто лет советники и представители дворянства сообща решали государственные вопросы. Но одного дня мало, как мало и года, чтобы поднять страну с колен. А потому третья причина вытекает из первых двух.
Адэр встал:
– Я поздравляю вас с рождением Большого Совета. Теперь вы не однодневное собрание. С сегодняшнего дня мы соратники. Я предоставляю вам право отстаивать свою точку зрения перед Малым Советом, поднимать на заседаниях любые вопросы и вносить предложения. Вам я даю много прав, и наделяю всего одной обязанностью. Одной! Служить своей родине верой и правдой!
Оцепенелую тишину нарушил вибрирующий голос:
– Клянусь верой и правдой служить Грасс-Дэмору!
Когда клятва верности прозвучала двести пятьдесят четыре раза, Адэр опустился в кресло:
– Один человек сказал: «Если хочешь, чтобы тебя признали и за тобой пошли люди, стань частью их мира». Я не смогу. Мне не нравится ваш мир. Я хочу уничтожить его и построить новый. Мир, которого не знает народ, но из которого он не захочет уходить. Уничтожать старый мир я начну прямо сейчас.
До боли в пальцах сжал подлокотники кресла:
– Если кто-то из вас будет плести за моей спиной интриги, если хоть кто-то предаст меня, если кто-либо задастся целью лишить меня власти, я сотру вас, как в своё время ваши предки стёрли династию Грассов. Сделайте так, чтобы каждый из вас для меня был важен. В противном случае для меня будут все не важны.
Советники и новоиспечённые государственные мужи превратились в каменные изваяния.
Адэр достал из папки документ:
– Я подписал Закон «Об оружии». С этой минуты стражи, защитники и охрана объектов государственной собственности обязаны иметь при себе холодное оружие.
Открылись двери. Прошла смена караула. По бокам двери встали вооружённые стражи.
Адэр взял следующий документ:
– Я подписал Указ «О защите древних народов». С этой минуты все преступления против ветонов, ориентов, климов и морун приравниваются к государственной измене.
– Мой правитель, – тихо произнёс Орэс. – Начнутся перегибы…
Адэр вытащил из папки очередной лист бумаги:
– Я подписал Закон «О культе ребёнка». С этой минуты преступления против чести, достоинства, здоровья и жизни ребёнка приравниваются к преступлениям против государства.
– Мой правитель… – прошептал Орэс.
– Если ребёнок при живых родственниках живёт на улице – это преступление! – говорил Адэр, хлопая по столу ладонью. – Если ребёнок голодает, а сосед сытно ест – это преступление! Если ребёнок ходит в обносках, а староста поселкового совета наряжается в шелка – это преступление! – Адэр поднялся. – Кто из вас насиловал детей?
– Что вы такое говорите! – возмутился кто-то из толпы.
– Если не признаетесь, кто это делал, а я потом выясню… – Нависая над столом, Адэр всем телом потянулся вперёд. – Я сожгу ваши дома
