— Представляю, что он им расскажет, — печально произнес Шерм Краудерз из другого конца комнаты.
Стэн воспринял реплики со снисходительной улыбкой. При других обстоятельствах это ему, наверное, не понравилось бы, но сейчас он знал, что так положено.
— Готовь Робби, — сказал он мне и направился в зал.
Я вернулся в небольшую комнату для свидетелей. Здесь, видимо, иногда устраивались на обед служащие суда, и запах стоял соответствующий. Сегодня я приехал раньше остальных. Открыл дверь и чуть не пошатнулся от ударившего в нос острого запаха лука. Оказывается, в урне всю ночь пролежал недоеденный сандвич. Урну я распорядился вынести, но запах пока не выветрился.
С Робби заранее ясно все. Кроме вопроса о пленке, остальное будет похоже на театральное представление. Он войдет в небольшое помещение без окон, где его встретят зрители-присяжные в количестве двадцати трех человек. Начнется действие на манер театра абсурда. Робби назовет свои данные — полное имя, фамилию и прочее, — что зафиксируют не менее чем на десяти пленках катушечных магнитофонов и компьютерных дисках. Потом ему зачитают отчеты Ивон, в которых описаны различные критические моменты операции «Петрос», и он должен будет сказать: «Да, здесь все указано верно». После этого, если Робби вздумает отказаться от показаний, его обвинят в лжесвидетельстве. Так что сейчас это последний раз, когда он может что-либо изменить. Но, разумеется, этого не случится. К тому же Стэн не собирался строить обвинение, полагаясь только на Робби. У него было достаточно документальных записей, чтобы вообще не вызывать его на допрос.
В комнату для свидетелей Робби проник через черный ход, но в зал заседаний большого жюри вела только одна дверь из холла. Это входило в планы Стэна: пусть Фивор пройдет сквозь строй тех, чье доверие он так подло осквернил. Но, как ни странно, Робби это не смутило, а позабавило.
— Восторженная публика, выход на аплодисменты, замечательно, — усмехнулся он.
Робби был сильно измотан, и, если бы не пленка, мне бы удалось уговорить Стэна вообще его не вызывать. Но он упорствовал.
В дверь заглянул помощник федерального прокурора Моузес Апплби и кивнул.
— Готов? — спросил я Робби.
Он попросил Ивон отойти с ним в угол.
— Как ты смотришь на то, если я пошлю Стэна куда подальше, когда он потребует пленку? — спросил он. — У тебя будут от этого неприятности?
Кассета лежала у меня в дипломате, и я до сих пор не знал, что Робби собирается с ней делать. Вряд ли Стэн попытается получить пленку перед большим жюри, ведь закон был не на его стороне. А если мне все же придется обратиться к председателю окружного суда Уинчелл, то он вообще может потерять право использовать ее против Туи. Так что я предполагал уговоры, даже извинения и просьбы подтвердить свое согласие на запись разговора. В конце концов, все зависело от того, кого Робби больше ненавидит, Брендана или Стэна. Хотя важным фактором было стремление избавиться от позора, поскольку на пленке было засвидетельствовано предательство Мортона. Однако, как выяснилось, Робби беспокоило кое-что еще.
— Если я тебя этим как-то подвожу, — продолжил он, — то так и скажи. И я ему отдам пленку.
— Поступай как знаешь, — отозвалась Ивон.
— Не уходи от ответа, — настаивал Робби. — Я хочу знать твое мнение.
— Ну хорошо. — Ивон нахмурилась. — Надеюсь, ты меня достаточно изучил и знаешь, что я почти всегда делю все и всех на черное и белое. Вот почему мне так чертовски трудно поладить с самой собой. Я думаю, что если один человек поступил неправильно и другой тоже, то в сумме ничего правильного не получится. Но я в любом случае поддержу тебя. Пошлешь его, значит, так тому и быть. — Она кивнула в сторону Макманиса. — Я вот только не знаю, как он. Может, спросишь?
Ивон позвала Макманиса, и Робби поставил перед ним тот же вопрос. Будет ли он задет лично, если Сеннетт не получит пленку? Не станет ли Джим считать, что он зря потратил время?
Джим погладил свой обширный нос.
— Я полагаю, что мы сделали для операции много полезного. И всегда буду гордиться этим. Да, мне бы хотелось прижать Туи, он очень плохой человек. Но за двадцать два года службы в ФБР я усвоил одно правило: в конце концов проигрываем мы, если прижимаем плохого парня недостойными средствами. Так что я приму любое ваше решение. Но все же советую подумать.
— Хорошо, я подумаю. Но, по крайней мере сегодня, он пленку не получит. А теперь пришло время начинать шоу. — Он открыл дверь.
— Я пойду с тобой, — сказала Ивон и погладила его руку. — Просто так, для спокойствия.
— Это замечательно, — промолвил Робби. — Только учти — на входе в зал стоит металлодетектор. Ни с огнестрельным, ни с холодным оружием проникнуть не удастся. — Но ему было явно приятно идти в сопровождении такого почетного караула: Ивон впереди, Джим сзади, а рядом я.
Робби возник в холле из тени коридора. Взгляд твердый, походка уверенная. В его облике просматривалось даже что-то героическое. Он опять идеально соответствовал исполняемой роли. Его жизнь, как адвоката, была закончена, и этот факт подчеркивали наличие черной рубашки и отсутствие галстука.
— Иуда Искариот! — выкрикнул Уолтер, как только Робби появился в холле. Сознание того, что жить осталось совсем недолго, придавало ему смелости.
Ивон немедленно загородила Робби, а Тули взял клиента за руку. Но Уолтера не так легко было утихомирить.
— Чертов Иуда Искариот! — взвизгнул он. — Болтун и вонючий предатель!
Робби улыбнулся.
— Правильно, Уолтер. А ты у нас Мессия.
Это прозвучало так остроумно, что некоторые коллеги Уолтера по несчастью не выдержали и засмеялись. Почувствовав себя униженным, он бушевал еще некоторое время, пока Тули наконец не усадил его снова в кресло, водрузив на колени сумку с клюшками для гольфа.
У двери в зал заседания большого жюри стоял Сеннетт, чопорно сложив на груди руки.
— Как вы себя чувствуете, мистер Фивор? — осведомился он тоном, намекающим, чтобы Робби готовился к самому худшему.
— Больным и усталым, — ответил Робби. — Особенно от вас.
Стэн молча открыл дверь и вошел в зал.
Я в последний раз напомнил Робби, что он имеет право потребовать консультации со мной. Он благодарно улыбнулся, пожал мне руку и шагнул вперед.
То, что произошло в следующее мгновение, было похоже на кошмарный сон, когда ты являешься участником каких-то жутких событий, хочешь вмешаться, помочь, но не можешь. Я услышал нарастающий вопль нескольких голосов, достигший кульминации сверлящим мозг женским визгом. Как оказалось, кричала Джудит, хотя я почему-то подумал, что Ивон. И почти в тот же миг рядом со мной что-то пролетело, со свистом рассекая воздух. Птица — это было первое, что пришло мне в голову. Крупный голубь с серебристой окраской. Я испуганно отпрянул и услышал глухой стук, будто разбили арбуз о горячий асфальт. В детстве мы иногда устраивали такие хулиганские забавы. Через секунду я осознал: случилось нечто ужасное, но что именно — пока сообразить не мог. В лицо мне срикошетил небольшой твердый комочек, который обрызгал чем-то, как показалось, грязью. Откуда-то пахнуло неприятным животным теплом. Вдруг Робби Фивор издал низкий гортанный звук и повалился на меня.
