46
Зал, где заседало большое жюри, находился в новом здании, этажом выше офиса федерального прокурора. Неподалеку отсюда размещался офис председателя окружного суда, в чьи обязанности входило пресекать неправильные действия со стороны обвинения. Остальные судьи, которых поначалу разместили в новом здании, вскоре были вынуждены вернуться на старое место, потому что в этом сооружении, построенном в годы правления Огастина Болкарро его вороватыми субподрядчиками, полностью вышла из строя система отопления и кондиционирования воздуха. Также пришлось заменить все окна, которые при сильном ветре лопались, пугая прохожих. Комплексная судебная тяжба по поводу злоупотреблений при строительстве здания безуспешно велась многие годы с участием, по крайней мере, тридцати адвокатов.
Фойе перед залом большого жюри было похоже на вестибюль дешевого мотеля или приюта для бездомных. Низкосортная штукатурка во многих местах отслаивалась. Диваны и кресла без подлокотников, наверное, изготовили где-то в начале шестидесятых. Скорее всего, их откопали на каком-то государственном складе и сунули сюда. И произошло это еще в эпоху Рейгана, добившегося резкого сокращения бюджетного финансирования. Глядя на эту обстановку, несложно было представить хиппи с головными повязками и в бусах, сидящих вдоль стен на полу и употребляющих наркотики, тогда как уже свыше десяти лет в этом помещении устраивались свидетели, ожидающие вызова в зал для дачи показаний. И без того отвратительное настроение дополнительно подавляла еще и вот такая «замечательная» атмосфера.
Сегодня здесь собралось удивительное общество. Сеннетт с присущим ему коварством вызвал всех, кого оговорил Робби, хотя бы в малейшей степени. Наряду с незаметными судебными служащими, прибыли фигуры весьма значительные. Шерм Краудерз возвышался каменной глыбой рядом со своим адвокатом, Джексоном Эйресом, опытным и изворотливым противником обвинения, который в любое дело афроамериканца привносил расовую проблему. Для защиты Джудит Макуиви он пригласил своего коллегу. Она сидела рядом, совершенно подавленная, разумеется, уже отказавшаяся от своих показаний, данных два дня назад. Всего повесток было вручено тринадцать или четырнадцать, но Пинхус Лейбовиц, Кван и Барнетт Школьник отсутствовали, потому что с ними полностью разобрались ранее. Все остальные, кому грозило предъявление обвинения, имелись в наличии, даже Уолтер Вунч, хотя надежды, что он доживет до суда, пусть даже самого срочного, не было никакой.
Для меня цель данной церемонии была примерно ясна, и я ей не очень симпатизировал. Сеннетт заставил их прийти со всеми необходимыми документами. Среди документов основную роль играли еженедельники, но двоим служащим предписали принести вещи, полученные от Робби в качестве «подарков». Помощница судьи Джиллиан Салливан, Гретхен Сувалек, сжимала в руках шкатулку от Тиффани, где лежали серьги, подаренные за доброжелательное отношение. Уолтер Вунч, сидящий рядом со своим адвокатом, Мелом Тули, который представлял большинство из присутствующих, принес не только судебные документы, но также и набор дорогих клюшек для гольфа с добавлением графита, которые Робби вручил ему несколько недель назад. Он держал их на коленях, сложенными в блестящую кожаную сумку. В глазах Вунча мелькало мрачное беспокойство, как у игрока, обнаружившего, что сегодня его к игре не допустят. Во время выступления Робби перед большим жюри всех по очереди будет приглашать в зал сам Сеннетт или один из его помощников, и там с помощью различных юридических ухищрений, нацеленных на обход пятой поправки[61], этих людей вынудят к признаниям.
Но на самом деле никаких признаний сегодня от них никто не ждал, и данная процедура была не более, чем пустой формальностью. Стэн притащил сюда своих «подопечных» совсем по другой причине. Он хотел столкнуть их лицом к лицу с Фивором, чтобы они убедились, что его сотрудничество со следствием не просто выдумка газетчиков. Он хотел, чтобы они полюбовались друг на друга в обстановке, когда до них добрался закон. Но даже и это не являлось главной целью Стэна. Утренние газеты уже раструбили о сегодняшнем заседании большого жюри по операции «Петрос». Внизу у дверей здания дежурили телевизионные репортеры, а по коридорам шастали сотрудники печатных изданий. Присутствовать в зале заседаний большого жюри запрещалось законом, но они могли фиксировать всех входящих и выходящих. В результате в конце дня засветятся все. В вечерних выпусках покажут соответствующие снимки и видеоматериалы. Для большинства это равносильно тому, как если бы их выставили напоказ голыми. Почти у каждого — семья, дети, знакомые, соседи, сослуживцы. Это и была настоящая цель Сеннетта. Он хотел сокрушить их, нанести первый из множества тяжелых ударов, показать, что того уважения, каким они пользовались совсем недавно, больше не существует, заставить всех расплатиться за отказ от сотрудничества. Рано или поздно кто-нибудь из них обязательно обнаружит (а со временем к этому придут все), что самое разумное — капитулировать, расколоться, отбыть срок и поскорее вернуться к нормальной жизни.
Большинство из этих людей меня не знали. Вместе с Ивон и Макманисом я сопроводил Робби в специальную комнату и вышел посмотреть обстановку. Только двое из обвиняемых бросили в мою сторону недоброжелательные взгляды. Одним из них был Шерм Краудерз, который явно желал мне смерти. Но истинная враждебность исходила от адвокатов. Мел Тули, Нед Хэлси, Джексон Эйрес — вот уж кто меня люто ненавидел!
Однако Тули, как и положено заправскому лицемеру, увидев меня, дружелюбно заулыбался. Вид у него был на редкость нелепый. Идиотская накладка из искусственных волос, похожая на шерсть косматого пуделя, узкий старомодный костюм, плохо сидящий на его бочкообразной фигуре.
— Я бы хотел поговорить с вашим парнем по дороге в зал. Это возможно?
— Маловероятно.
— Ну а вы сами не откажетесь ответить на пару вопросов?
— Нет.
— Я вам позвоню, — пообещал Мел и, предварительно осмотревшись, добавил доверительным тоном: — Я восхищен вашей смелостью, Джордж. Взялись защищать такого парня. Они вам не простят. Подумайте, пока не поздно.
Он намекал, что, если я не хочу, чтобы пострадала моя практика, лучше порвать с обвинением и помогать обвиняемым.
Я промолчал и двинулся дальше. В этот момент в холле появился Стэн. С последним, десятым ударом часов. Как всегда, аккуратный и радостно возбужденный. Было заметно, что он натянут, как тетива. Надеялся на успех. Окинув быстрым взглядом собравшихся, он поздоровался лишь со служащим большого жюри. Затем повернулся ко мне, держась за ручку двери зала.
— Я на пару минут. Разъясню присяжным существо дела, и начнем.
— Это я расскажу им! — крикнул Уолтер Вунч, который находился ближе всех к двери. — Я расскажу им много о чем. Граждане Америки! Я сражался за эту чертову страну, а меня эти люди подставили, как последние коммуняки-китайцы. Применили всякие шпионские штучки, понаставили потайных микрофонов. Пустите меня туда. — Уолтер предпринял драматическую попытку встать и тут же устало опустился в кресло. Тули ринулся к своему клиенту и сел рядом.
