class="v">ни втроем не будешь, ни вдвоем.
Каждый погибает, как умеет,
каждый умирает о своем.
Дмитрий Воденников. «Небесная лиса улетает в небеса небольшая поэма» [1290] ;
Саути был поэт
на полу стоя
он говорил слои
слов
и в каком-то слое
ангел случайный проснулся
…и к чашке чайной
друг мой далёкий прикоснись
обо мне улыбнись
Василий Бородин. «Саути был поэт…» [1291] ;
С помощью света факелов в темной ночи
человеку легко объяснить: молчи!
Ты здесь чужой, чужак, твой недобрый взор
исконное наше присваивает, как вор.
Молчи, не покушайся на нашу речь,
на наше барокко, на Запорожскую сечь,
не слушай песен, которые мы поем.
Пусть звуки песни застрянут во мшистом ухе твоем.
Не крестись на наши иконы, из наших крынок не пей,
наших красавиц и в мыслях касаться не смей,
не любуйся весною на белый вишневый цвет —
это наше, родное, тебе в этом доли нет.
Об этом в ряды вливаются. Об этом – строятся в ряд.
Об этом ночные факелы в надежных руках горят.
Об этом – нога к ноге. Об этом – плечо к плечу.
Ладно, уговорили. Я вашего не хочу.
Борис Херсонский. «С помощью света факелов в темной ночи…» [1292] ;
В этих примерах ментальные глаголы думать, мечтать, размышлять и другие подобные остаются в подтексте, они заменены на глаголы сопровождающего действия или состояния. Если в нормативных высказываниях типа о чем ты думаешь, когда бежишь… ментальные глаголы представлены как бы крупным планом, а глаголы в обстоятельственных придаточных предложениях являются фоновыми, то в приведенных контекстах ситуация оказывается противоположной: глаголы действия или состояния выдвигаются на первый план, при этом они функционируют как ментальные.
Встречаются и другие примеры с аномальным употреблением предлога о, в которых не подразумеваются ментальные глаголы.
В следующих контекстах предложным изъяснительным падежом управляют глаголы чувства:
Он о бесплодности чувствовал, о пустоте,
тщетности полой, задетой движением жизни.
Как было сердцу в такой духоте, тесноте
клетки грудной не склониться к тупой укоризне
Владимир Гандельсман. «Он о бесплотности чувствовал, о пустоте…» [1293] ;
Голос останется в хрустких столпах бобин,
Письма в почтовом ящике электронном,
Что-то еще, что ты обо мне любил,
Но не смирит тебя с остальным уроном.
Мария Ватутина. «Помнишь, душа моя ныла, словно свирель…» [1294].
У Натальи Горбаневской изъяснительным предложным падежом управляет безличный предикатив со значением физического ощущения. Это ощущение мыслится как источник информации:
Кто забыт и что забыто?
И кого о чем знобит?
У разбитого корыта
Ты и сам сидишь разбит.
Наталья Горбаневская. «Кто забыт и что забыто?..» [1295].
Обратим внимание на то, что звуковой образ слова знобит распространяется на весь фрагмент аллитерацией забыт – забыто – знобит – разбитого – разбит.
Метонимия мысли о поцелуях → поцелуи определяет синтаксический сдвиг в строчках Марии Ватутиной:
Засыпаю в поцелуях о тебе.
Просыпаюсь в поцелуях о тебе.
Этот воздух исцелован.
Этот воздух избалован,
Так что голуби сомлели на трубе.
Мария Ватутина. «На берегу» [1296].
Вероятно, в следующем примере сочетания о тебе виноват, о тебе виновен заменяют нормативное перед тобой, а в строке кто о тебе солдат – возможные для тебя, у тебя:
Кто о тебе виноват,
кто о тебе невиновен?
Лампочка в тысячу ватт
над тысячью малых воен.
Кто о тебе солдат,
лётчик, разведчик, воин?
Тысячи мест и дат,
тысячи «волен – не волен».
Где опечатка зрачка
смотрит в тебя из волчка,
лязгая тихо ключами,
там ни вины, ни вина,
там не обременена,
не обречена на молчанье.
Наталья Горбаневская. «Кто о тебе виноват…» [1297].
Цикл Игоря Булатовского, посвященный Наталье Горбаневской, начинается со строфы:
Спотыкаясь обо всём,
что поставлено внутри
подсинённых этих стен
уменьшительным дождём,
посмотри, их только три.
Игорь Булатовский. «О деревьях, птицах и камнях» [1298].
В следующих строчках Булатовского сочетание твердеют о своем вероятно, производно от нормативной языковой метафоры твердить о чем-либо:
и клочья губ шуршат ещё,
и говорят, и говорят,
но фонарю не видно слов,
он освещает всех подряд,
но всюду светит между слов,
и те твердеют о своём
на дне коротких частых ям
древесным каменным углём,
чуть-чуть блестящим по краям
Игорь Булатовский. «Читая в листьях, как в сердцах…» [1299].
У Виктора Ширали встречается такое употребление:
Меня напротив в поезде метро
Сидела женщина
С лицом о том,
Что, слава богу,
День окончен,
Путь к дому долог,
И можно ослабеть,
Лицо разжать
И задремать, рукой прикрыв глаза,
И только
Вздрагивать при объявленьи остановок.
Виктор Ширали. «Меня напротив в поезде метро…» [1300] ;
Летим не над землей, над облаками
<…>
Беременна,
Дурна лицом о том,
Еще о том, чтобы быстрей полет закончить.
Три пуговички разошлись на кофте
Под выступающим на руки животом.
Ей так нехорошо.
Зачем она в полете
С лицом,
Как зеркалом,
В себя повернутым?
Виктор Ширали. «Полет» [1301].
Радикальная деформация конструкции с предлогом о встретилась в стихотворении Александра Кабанова:
Сбереги обо мне этот шепот огня и воды,
снегириный клинок, эвкалиптовый привкус беды…
Я в начале пути, словно Экзюпери – в сентябре,
где Алькор и Мицар, где иприт в лошадиной ноздре.
Далеко обними, пусть ведет в первобытную синь,
где Алькор и Мицар, твой мизинчик династии Мин.
Над звездою – листва, над листвою – трава и земля,
под землею – братва из космического корабля.
Я за словом «кастет» – не полезу в карман кенгуру:
вот и вышел поэт, танцевать золотую муру!
Вот смеется братва и бессмертную «Мурку» поет,
и похмельное солнце над городом детства встает!
Сбереги обо мне – молоко на хозяйской плите
(здесь любой виноград – бытовая возня в темноте).
Сбереги о любви – бесконечный, пустой разговор,
где лежит у воды с перерезанным горлом, Мисхор.
И тогда ты поймешь, задремав в жигулиной арбе,
что я – зверь о тебе, что я – муж о тебе,
что я – мысль о тебе…
