не думали о судьбах страны.
Полиция установила свободную зону, протянувшуюся по дуге от импровизированной трибуны до первых рядов. К ограждению оказались притиснуты телеоператоры и корреспонденты; ни Дженни, ни Кэла, ни вообще кого-то знакомого Джеймс не увидел.
Джеймс поднялся на помост. Через узкое свободное пространство он видел людей, смотревших на него с напряденным ожиданием. Как дети, подумал он, злые и расстроенные, потому что они чего-то хотят, но не знают, чего именно и как об этом попросить. Эта невыразимая тоска отчетливо читалась на лицах.
— Должно быть, вы слышали, — медленно начал он, стараясь, чтобы слова не растворились или не были предвзято истолкованы, — что я опозорил себя и свою страну, служа офицером в армии.
Он сделал паузу, ожидая, когда сказанное дойдет до сознания слушателей. Кто-то в толпе выкрикнул: «Ну так и отрекись от престола!»
— Вы наверняка слышали, — невозмутимо продолжал Джеймс, — что я участвовал в преступной и аморальной деятельности и разбогател на этом. Вы наверняка слышали и другие обвинения в мой адрес, друзья мои…
Стоявший в первом ряду Хеклер тут же крикнул:
— Не набивайся к нам в друзья, паразит!
— Так вот, все эти обвинения — ложь, — строго заявил Джеймс, а затем повторил еще раз для большей выразительности. Заявление было встречено молчанием, которое он воспринял как хороший знак, поэтому продолжил: — Я пришел к вам сегодня, чтобы положить конец этим подлым слухам. Но еще важнее для меня рассказать вам кое-что о том, что я задумал для Британии.
— Да нам-то что за дело? — крикнул кто-то.
— Ну что же, я скажу вам, кому какое дело, — ровным голосом ответил Джеймс. — Все, кто собрался здесь сегодня, озабочены судьбой страны, иначе вы бы не пришли. Вам не все равно. Каждому здесь не все равно. И мне не все равно, я тоже переживаю за нашу страну, за то, что с ней происходит.
Краем глаза Джеймс заметил, как Кэл и Дженни сумели протиснуться в первый ряд за ближайшим барьером. Кэл поднял вверх большой палец, а Дженни подмигнула ему.
— Большинство из вас полагает, что монархия мертва и ее следует похоронить, что это государственный институт, срок годности которого давно истек, что это простой пережиток некогда великого прошлого, давно изживший себя. Но я пришел, чтобы сказать вам: вы ошибаетесь. Нация нуждается в монархии — возможно, сейчас даже больше, чем когда-либо.
— Да на кой вы нам нужны! — выкрикнули из толпы.
— Друг мой, — сказал Джеймс, — я именно тот, кто тебе нужен. Я вам нужен, потому что я — все, что стоит между вами и властью, которая эффективно уничтожает остатки британского суверенитета. Как только монархия исчезнет, ничто уже не сможет помешать парламентской власти, а значит, и злоупотребления ею.
В этот момент Джеймс почувствовал внезапную боль между лопатками — пронзительную боль, такую острую, словно его ударили ножом. Никогда еще его fiosachd не проявлялся с такой силой.
Кожа на затылке съежилась. Он быстро оглядел толпу и тут же заметил рыжеволосую женщину, активно протискивавшуюся в первые ряды. Он лишь мельком разглядел ее лицо, когда fiosachd накрыл его как облако, принеся с собой ужасное гнетущее ощущение. В сознании мелькнула лужа крови на улице, и он, как во сне, услышал вой сирен и крики бегущих людей.
Он посмотрел на ничего не подозревающую толпу и почувствовал, как в груди начала скапливаться сокрушительная тяжесть. Смерть была здесь.
— Вот, собственно, и все, что я собирался сказать вам прямо сейчас, — неуверенно заключил Джеймс.
Спустившись с ящика, он подошел к тому месту, где стояли Кэл и Дженни. Она увидела его сжатые челюсти и встревожено спросила:
— Что случилось, почему ты не стал говорить дальше?
— Где Рис?
— Ждет с машиной, — быстро ответил Кэл. — Что случилось?
— Есть проблемы.
— Что надо делать? — быстро отреагировал Кэл.
— Позвони Рису с мобильного. Пусть немедленно идет сюда. А сам следуй за мной.
— А Дженни?
— Не беспокойся обо мне, — включилась Дженни. — Я сама о себе позабочусь.
— Дождись Риса, — бросил Джеймс, — а потом идите за мной!
Джеймс еще не договорил, но уже заметил какое-то движение в толпе — как рябь на воде, когда она обтекает препятствие. Мелькнула черная кожа и холодный металлический блеск цепей. Из тесной толпы выскочил громила в черной футболке и джинсах, обутый в тяжелые высокие ботинки со стальными носами. Бритый наголо, сбоку на шее татуировка в виде кинжала. На лбу, как рана, блестела нарисованная красной краской свастика.
За ним теснились другие молодчики; каждый с длиной трубой или куском цепи. Бритые головы и татуированные лица делали их похожими на варваров из другой эпохи.
Эмрис, заметивший перемену настроения Джеймса, шагнул к нему.
— Ты что-то увидел.
— Здесь скинхеды. Они сейчас начнут тут все крушить, — ответил Джеймс. — Вызывайте полицию. — Джеймс хотел было вернуться на ящик, и в этот момент у его ног упал кирпич.
Еще один попал в ящик. Раздался вопль: «Смерть королю!»
Толпа вздрогнула и в тревоге попятилась.
Первый бандит добрался до барьера. Люди отпрянули. Джеймс увидел, как трое скинхедов перелезли через ограждение и шагнули в свободное пространство. Двое полицейских бросились к ним. Однако стоило им приблизиться, как трое незваных гостей внезапно присели на корточки, а двое сзади метнули кирпичи. Один угодил прямо в лицо шедшему впереди полицейскому. Он рухнул на тротуар. Его напарнику кирпич попал в грудь и он тоже рухнул, хватаясь за сердце. Ближайший скинхед набросился на раненого, пиная его ногами и размахивая куском трубы.
— Ты мой, приятель! — прорычал Джеймс и бросился в бой.
— Стой, Джеймс! — отчаянно закричала Дженни, увидев как король бросается на защиту раненого.
Глава 41
Джеймс добрался до раненого полицейского как раз в тот момент, когда нападавший сноровисто пнул полицейского ногой в живот. Отморозок занес ногу, чтобы ударить еще раз, но уже по открытому горлу бобби, и в это время Джеймс подхватил скинхеда сзади за лодыжку и сильно дернул, отбрасывая его вперед. Парень грохнулся на асфальт, словно бетонный столб. Кровь хлынула из носа красным гейзером. Поворочавшись, он попробовал встать, но получил от Джеймса точный удар в основание черепа и затих.
Двое его приятелей кинулись вперед. Первый
