так далее… я всегда этой лошадью и останусь: запряженным в беговой экипаж с невидимым жокеем, который, похлестывая по холке то кризисом, то налогом, то еще какими-нибудь законом (удержать 30 % с гонорара!), позвякивая всякими мелкими делишками, заставляет меня бежать по ипподрому нашей обыденности. Вот и сейчас в психушку меня подгонял такой невидимый хлыст. Я шел не спеша под мягким теплым июньским дождем, перебирая в уме все мои недостатки… Размышления были вызваны эпизодом из седьмой, что ли, части «Исповеди» Руссо, где он смеется над «фальшивой наивностью» Монтеня, который, по мнению Руссо, признает за собой только привлекательные недостатки, и, противопоставляя себя Монтеню, Руссо провозглашает себя — лучшим из людей, замечая, что «даже в самой чистой душе обязательно таится какой-нибудь отвратительный изъян». Несмотря на то что опаздывал, я не позволял себе прибавить шагу, из вредности: вот еще я буду торопиться на эту унизительную аудиенцию! — Но сколько бы я ни замедлял шаг, все- таки рабские удила давили шею и грудь, заставляли нервничать. Тем не менее я шел медленно, притворяясь, будто наслаждаюсь теплым летним дождем, и старался не думать о встрече с врачом. Я думал: какие недостатки в моем случае можно было бы назвать «привлекательными», а какие из них были бы «непривлекательными»?.. Мое сознание — это сложный бюрократический аппарат, административная паутина, которая находится в многоэтажном комплексе связанных между собой закрытыми надземными и подземными переходами зданий старого и нового образца (приблизительно каждые семь лет приходится достраиваться и триумфально объявлять об открытии нового здания), а также интенсивно работающей между ними скоростной пневматической почтой, — оно напоминает современное здание Таллинского университета (я там всякий раз путаюсь, в точности как в моем сознании, у меня внутри царит страшный беспорядок, и моя писанина тому доказательство), — в одном из этих департаментов был отдел, который все эти годы кропотливо занимался тем, что взвешивал каждый мой недостаток, составлял список, классифицировал, пытался уловить, какой из них первым приходит мне в голову (похоть, in fact), а затем решал: невзирая на то, что первым из недостатков приходит на ум похоть, может быть, следует поставить на первое место что-то другое? Напр., гордыня, рассеянность, злопамятность — могут оказаться куда опасней (губительней для меня или другого человека, особенно это касается близких — кто, как не наши близкие, страдает больше от наших недостатков?) при тех или иных обстоятельствах (обстоятельства, черт подери!), да и мало ли что? Ах, как приятно думалось! Беззаботно! Шел себе да прикидывал: и так и эдак… Скажем, какие из недостатков оказали роковое влияние на мою судьбу? Слабость, нерешительность, сластолюбие? Ну и т. д. Как вдруг дерево, мимо которого я проходил, треснуло, накренилось и упало, совсем рядом, настолько близко ко мне, что оно обдало меня мириадами капель, и я подумал: наверное, оно не выдержало… деревья, конечно, должны уметь читать мысли, потому что они стоят неподвижно, без этого никак, и вот оно услышало весь тот праздный бред в моей голове и рухнуло… Я остановился, потрогал его листья и попросил у него прощения, и стоял, не уходил, пока не почувствовал, что оно меня простило; а потом я пошел в психиатрическое отделение, где мне сказали, что в следующем году мне придется пройти комиссию. Опять — комиссия! Меня это почти взбесило. Сколько раз в моей жизни меня пугали этим словом! Подробности процедуры омрачали, хотелось упасть на пол и биться в припадке до пены! Теперь все дело усложнилась тем, что психи должны были идти в кассу по безработице, чтобы заполнять книгу — да, именно: книгу, иначе этот талмуд не назовешь! — о нетрудоспособности, во всех подробностях отвечать на сотни вопросов, а потом все это пойдет в комиссию… Зла не хватает! Особенно меня расстроило то, что я — по простоте душевной — слишком много о себе выболтал в разговоре с коварной докторшей. Я смотрел на лошадей (после визита к врачу я отправился на ипподром, как обычно: было пусто, две коляски бегали по кругу) и взвешивал задним умом: что из мною сказанного следовало утаить и что она теперь может использовать против меня? Черт, как поздно я начинаю соображать! Злился на себя, конечно, и на проклятых безличных бюрократов: мало они попили моей крови!., мало им было испоганить мою печень и психику!., думали, что отделаются подачкой… и той теперь не будет… мне наверняка закроют чертову пенсию, и придется выдирать эти двести евро какими- нибудь частными уроками или переводами какой-нибудь муры или писать куда-нибудь что-нибудь такое, от чего меня тошнит… Вновь вспомнил, как дерево хрустнуло, повисло и — медленно упало, и засмеялся над собой: Ох, до каких пор я буду рабом условностей и собственных слабостей? До каких пор я буду трястись от страха и с оглядкой на свои слова трепетать? К чертям их комиссию! К чертям деньги! К чертям осторожность! К чертям все! Пусть хоть на всю жизнь закроют, я уже достаточно высказался.
39
Отрицательная частица «не» (дат.).
40
Это было рядом (дат.).
41
Венгерская поп-группа, была популярна в СССР в 1970–1980 гг.
42
Серия эстонских кондитерских, в которых можно посидеть, как в кафе, или купить кондитерские изделия с собой.
43
Я с детства делил людей на тех, кто умеет красиво посмеиваться, и тех, кого смех безобразит; лет с шестнадцати, когда я только начал постигать, что многое в человеке достойно если не ненависти, то презрения, я пришел к выводу, что смех — коварен, он унижает, оскорбляет и опустошает человека, лишая мало-мальских признаков интеллекта: смех, почти всегда, проявление примитивности; юмор же считаю низким орудием подчинения: кто смешит других, сам смеяться не должен (много лет я посвятил изобретению уловок и приемов сокрытия смеха), разве что делано посмеиваться над теми, кого рассмешил; превыше всего ненавижу анекдоты, а тех, кто их использует в литературе, презираю до глубины души. Если бы я был диктатором, я бы запретил рассказывать анекдоты, а за смех в публичном месте ввел бы штраф.
44
От немецкого Asylbewerber — ищущий убежища.
45
Книжный магазин.
46
«Правда и справедливость» — главное произведение Антона Таммсааре.
47
День независимости Эстонии.
48
Таким образом (эст.).
