— Не знаю, Магари, — выдохнул он. — Я не хотел, чтобы ты пострадала, и не хотел, чтобы пострадал мой двор. Я был уверен только в одном: Элидир не прав, он всех нас погубит.
Я кивнула. Так и думала.
— Из тебя получится отличный король, друг мой, — мягко сказала я, выделяя последние слова.
Несуществующее пламя, тянущееся ко мне, затрещало и заискрило. Боль и разочарование сделали огонь нервным, и он заплясал возле меня почти угрожающе… Глаза Ириана стали темным золотом, перестали мерцать.
— Нет, — призналась я в свою очередь, и призрачное пламя возле меня зашипело.
Ириан взял меня за руки и прижал их к своей груди.
— Я все время вспоминаю о твоих словах, Магари. Помнишь, ты заявила, что если останешься в холмах, то только королевой? Я посмеялся тогда, но сейчас понимаю, что другой королевы, кроме тебя, не желаю.
— Ириан, я… — начала было я, но сразу прервалась, вспомнив слова Дианн. — Одна вредная карга однажды сказала мне, что у вас, сидхе, ценится определенность. Я тебя не люблю, Ириан.
Его руки сильнее сжали мои, и на мгновение, только лишь на мгновение я ощутила страх и чуть было не рванулась от рыжего. Не ошиблась ли я, сочтя Неблагой двор самым безопасным для себя местом? Не превратится ли рыжий в подобие Элидира, не принимающего отказы?
— Жаль, — выдавил он, и разжал руки.
Я кивнула и, понимая, что надо оставить короля одного, ушла, все еще ощущая, как танцует вокруг меня неровное пламя его чувств. Огонь бывает вечным, но этот со временем обязательно погаснет.
Глава 39Я торопливо вышла из «оружейного кабинета» короля и побежала к лестнице. Возбужденная и испуганная, я спутала коридор и оказалась не там, куда хотела попасть. Нахмурившись, я развернулась и пошла обратно к кабинету Ириана, но мой внутренний компас, кажется, сломался, так что я оказалась неизвестно где. Черные полы, огненные стены — это все, конечно, очень эффектно, но однообразно, так что попробуй разберись, где именно ты находишься!
— Госпоза?
Я задрала голову и увидела пикси, который ухаживал за мной в покоях и помогал одеваться.
— Чинк! — обрадовалась я.
Пикси, гордый тем, что я вспомнила его имя (сидхе и прочая «элита» обычно не запоминают имена крошек-слуг), поклонился и, трепеща крылышками, предложил проводить меня в покои.
— Нет, не надо. Лучше… лучше выведи меня из дворца.
— Госпоза хоцет погулять?
Госпожа сама не знает, чего хочет… И госпожа все никак не может привыкнуть, что к ней обращаются «госпожа!» Нервно улыбнувшись, я ответила:
— Хочу увидеть Скендера, сидхе, который… — я запнулась, не зная, как сейчас относятся к нему.
Чинк отчего-то очень обрадовался:
— Я с удовольствием провозу госпозу к господину Скенделу!
— К господину? — повторила я, удивленная.
— Двол необыцайно голдица господином Скенделом.
— Веди!
Чинк полетел передо мной, показывая путь. Мы прошли один коридор, другой, показался поворот, где был кабинет короля… Испугавшись, что могу столкнуться с Ирианом нос с носу, я замерла на месте. Мой забавный провожатый завис в воздухе и вопросительно на меня посмотрел.
Я собралась с духом и быстро прошмыгнула мимо опасного места; риоры, стоящие у прохода в это крыло, проводили меня удивленными взглядами, но вопросов не задали. Наконец, показался парадный вход, но и к нему я не смогла пройти, не испытав нервозности. Мне все казалось, что меня преследует призрачное пламя Ириана, и что каждый фейри во дворце и даже сам дворец следят за мной и в любой момент готовы захлопнуть передо мной двери.
Этого не случилось: никто мне выход не преградил; бравые риоры не шелохнулись, и огромные двери сами распахнулись передо мной. Мы спустились по ступенькам к очередной угрожающей железной конструкции, похожей отдаленно на тролля. Пушистая снежинка растаяла на моих губах; только тогда я вспомнила, что на дворе зима.
— Ой, — произнесла я сконфуженно, — я совсем забыла про верхнюю одежду…
Чинк тоже расстроился:
— Ах я, дулак! Как зе я не подумал!
Мы развернулись и посмотрели на уже закрывшиеся двери. Мне упрямо казалось, что если я вернусь во дворец, хотя бы за одеждой, то уже не выйду, и меня кто-то непременно задержит, или Ириан додумается до чего-то и пожелает снова меня увидеть. Рыжий тот еще упрямец, он не умеет сдаваться.
Я провела руками по легкой струящейся ткани платья, по летящим рукавам, и посмотрела в небо, откуда падал, кружась, снежок. Чего я боюсь? Замерзнуть насмерть? Простыть?
— Чинк, тебе холодно?
— Нет, госпоза!
— Тогда пойдем прямо так, — сказала я, расправив плечи, и холод и впрямь сразу же отступил. Погода имеет значение там, в моем мире, а здесь царит магия — та самая магия, с которой у меня установились дружеские отношения на «ты».
Мы пошли к парку, якобы чтобы прогуляться, и в самом деле прогуливались какое-то время под снежком, пока не появился на мой призыв послушный Сапфир. Увидев келпи, Чинк заметно приободрился и заважничал.
Усевшись на келпи, я почувствовала себя увереннее и стала рассуждать, как могут идти дела у Скендера после всего того, что он сделал для Неблагого двора. Ясно, что Ириан к нему хорошо расположен, и из уст Чинка известно, что «двол необыцайно голдица господином Скенделом».
«Конечно, он не мог оставаться в том домике, — успокаивала я себя. — Уважаемый сидхе, каким он стал после смены эпохи, должен жить в хорошем доме, а не на болотах».
Чинк уселся прямо на голову Сапфира и, придерживая того за уши, указывал, куда идти, причем указывал нестерпимо-высокомерным тоном. Келпи такое наглое поведение не нравилось, и он постоянно дергал ухом, чтобы сбросить руку пикси. Пикси крепко держался, только личико его становилась все более возмущенным. Мне пришлось отвлечься на фейри, пока они друг друга не возненавидели, и я сделала обоим приятное: Чинка посадила себе на плечо, а Сапфира ласково погладила по гриве.
Конфликт был исчерпан, и я снова задумалась о новом статусе Скендера, и о его сути. Теперь я знаю, кто он и зачем нужен нашему миру! Он действительно являет собой неумолимость смерти, но не для каждого. Он не предрекает смерть и горе всякому, кого видит, и почти всегда в его пророчествах есть намек, как избежать плохого исхода. Скендер, как я думаю, своего рода ограничитель, сила, которая держит в рамках прочие силы. Что он предрек мне? Что моя жизнь связана с неблагими, и что в мире людей меня будет ждать смерть. Это не была угроза, это было предостережение, ограничение для силы Хаоса, остановить которую может только он. Пока я буду рядом с ним, мой Хаос будет под контролем, и в этом есть логика. А что он предсказал Элидиру? Что если он испугается, то умрет. И это тоже логично и понятно. Чем больше у сидхе сила, тем лучше он должен ее контролировать, ему нельзя ненавидеть или пугаться, нельзя поддаваться сильным эмоциям — это может обернуться бедой.
