— Да. Ты был прав, когда убеждал меня раньше не возвращаться. Это было глупо…
— Ты рвалась домой из-за Элидира.
— Кстати! Я до сих пор не знаю, что произошло с ним, и как ты стал королем! Немедленно рассказывай!
Ири улыбнулся и начал рассказ. Когда он пришел в себя, рядом с ним был Скендер. Скендер объяснил, где я и Ирен, сводил Ириана к волшебному озеру келпи, выкупал, вернул силы, и только после этого стал будить других риоров. У них была возможность убить Элидира риорским мечом и избавиться от неугодного короля, но они решили поступить благородно (Скендер не позволил бы поступить иначе).
Очнувшиеся риоры, увидев опозоренного остриженного Элидира, схватили Ириана и Скендера, предупредив последнего, что если он только откроет рот для предсказаний, то его немедленно пронзят риорским мечом. Ослабевшего короля забрали во дворец. Взбешенный Марагдет потребовал убить изменников, но большая часть придворных решили ждать решения Элидира. Король был, мягко говоря, не рад, и хотел поступить так же, как и Марагдет — убить изменников. Но некоторые риоры, присутствующие при нашем с Элидиром разговоре, настояли на том, чтобы был устроен суд. По древнему обычаю, если подразумевается казнь сидхе, на суд созываются все фейри холма, где в данный год живет король, включая самых низших. Сначала все были согласны с тем, что Ириан и Скендер опасны и всегда были очень подозрительны, но некоторые сидхе, те, которые не состояли в близком кругу короля, заявили, что Ириан и Скендер в этой ситуации были правы — король Элидир подвел Неблагой двор и повел себя неосмотрительно.
Суд затянулся надолго; все больше сидхе, эльфов, и прочих фейри подавали голос, все смелее стали говорить о том, что за все время своего правления Элидир умножал не силу Неблагого двора, как полагается королю, а свою собственную силу и силу своих приближенных. И к власти он пришел не самым честным образом…
Усмехаясь, Элидир поднялся и сказал — вы недовольны мной? Я согласен уступить власть, но только тому, кто меня одолеет. Желая показать, что уверен в своих силах, Элидир подошел к Скендеру вплотную и спросил — если ли у тебя для меня пророчество?
Скендер ответил: ты умрешь, если испугаешься.
Элидир расхохотался и предложил любому, у кого достаточно решимости, выступить против него. На момент суда он был сильнейшим сидхе неблагих, но его разум был ослаблен любовными чарами, которые он пытался на меня напустить и которые в итоге навредили ему самому, к тому же недавно испытал на себе смертельную силу Скендера. Биться предполагалось на мечах до первой капли крови — кого достанет меч, тот будет считаться проигравшим.
Ириан посмотрел на Скендера. У горевидца не было припасено для него пророчество, поэтому Ириан решился выступить против короля…
— … Мы недолго бились, — сказал рыжий. — Помнишь, я говорил тебе, что был лучшим среди воином? Умения никуда не делись, я успешно отражал атаки, но сам не мог сделать ни одной — скорость и реакция Элидира много превосходили мою. Он атаковал раз за разом, и я начинал понимать, что в конце концов он меня достанет. Но вот мне удалось отбить один удар, и так удачно, что меч выскользнул из рук Элидира. Это был мой триумф. Я увидел страх в глазах Элидира, и, помня о предсказании Скендера, занес меч. Этот удар должен был принести мне победу… Но не принес. Время остановилось, мрак накрыл Файдкамен. Испугавшись, Элидир призвал Дикую охоту.
— Что-что он сделал?! Призвал Дикую охоту? Он что, забыл, что слуа не успокаиваются, пока не убьют того, кого приказано?
— Ничего он не забыл. Мертвецы явились за теми, кто выступил против решения Элидира, и за мной. Слуа ворвались в Файдкамен и заполонили небо… Фейри уверились, что Элидир худший король из возможных, но было уже поздно. Мы приготовиись к кошмару… но нас спасла сила того, кого мы долго и незаслуженно презирали и боялись.
— Скендер, — шепнула я.
— Да, — кивнул Ириан. — Он успокоил охоту, и слуа попадали со своих истлевших лошадей, сделавшись окоченевшими трупами. Элидира парализовал ужас, и когда я замахнулся, чтобы нанести решающий удар, он не пошевелился. Я порезал ему руку. Кровь упала на землю. Я стал королем, а он проигравшим.
Я начала ходить по кабинету; рассказ Ириана проигрывался яркими эпизодами в моем воображении. Я очень хорошо представляла каждое действие, каждый замах меча, даже кровь от пореза на руке Элидира…
— …Я вошел в силу там же, сразу, — продолжил рыжий. — Замер на месте, видя все и ничего не видя, и от меня растеклись по холму огненные реки. Слуа сгорели, но никто из живых фейри не пострадал. Файдкамен стал меняться под меня.
— Что ты сделал с Элидиром?
— Смерть его стала бы слишком большим потрясением для вашего мира. Мы решили поступить с ним так, как он поступал со своими жертвами. Мы перенесли его в Сад красоты, освободили всех красавиц и при них превратили Элидира в ледяную статую. Сейчас он находится там, в островке Безвременья, во льду, который так ему близок, и радует взгляд посетительниц красотой. Жертвам Элидира мы позволили наведываться в этот Сад и любоваться замороженным сидхе. Его заточение в плену продлится ровно столько, сколько пробыли во льду все его бывшие любовницы и дары.
— Что, если какая-то из красавиц попробует его разморозить?
— Право на посещение Сада получили только те женщины, которые поклялись, что не освободят его прямым или косвенным образом.
— Когда кончится срок его заточения, что ты сделаешь с ним?
— Он либо принесет клятву верности и служения мне, либо будет убит. Каким бы он ни был, он сидхе, а миру нужен и важен каждый сидхе.
Я кивнула; хоть меня терзали еще тысяча вопросов, я вернулась к рассуждениям о Скендере. «Он не просто горевидец, не просто горевидец», — билось у меня в мозгу, и догадка уже формировалась, но я никак не могла облечь ее в словесную форму.
Рука Ириана легла на мое плечо, и я развернулась к сидхе.
Золотые глаза рыжего мерцали. Я замерла, обездвиженная и очарованная силой его взгляда, и всем своим существом почувствовала желание сидхе; мысленно увидела его, как подступающее пламя. Оно ласкалось, тянулось ко мне, желая проникнуть в меня, овладеть мной…
— Я перед тобой всегда показывался в невыгодном свете, — негромко проговорил Ириан; голос его немного вибрировал от напряжения. — То ты видела во мне урода-грубияна, то самоуверенного нахала, то несдержанного дурачка, то обиженного мальчика. Я знаю, что ты всегда оценивала меня по поступкам, и что моя божественность никогда не имела для тебя значения. Из-за меня одного твоя жизнь изменилась. Я подверг тебя опасности, представил тебя Элидиру, я приставал к тебе и оскорблял тебя… Я, король Неблагого двора, повелитель Огня, Мастер стали, был бы никем, не встреться ты мне, не проучи ты меня, не защити ты меня… Я знаю, что не достоин тебя, чудачки и глупышки — самой обаятельной и предприимчивой на свете. Но я все еще питаю надежду.
Я вдохнула глубоко, и, выдохнув, спросила:
