— Особого впечатления не произвели.
— Но ты убила только двоих.
Я постаралась не показать, но меня поразило то, что он уже знает о результатах битвы на кладбище.
— Это тебя тревожит? Я имею в виду их смерть? Он пожал плечами.
— Все умирают. И каждого слишком заботит собственная смерть, чтобы беспокоиться о смерти других. Если подумать, это незначительное обстоятельство. А теперь, если хочешь снова увидеть Уоррена, брось свое оружие. И не заставляй меня повторять.
Я не хотела этого делать, но хлыст Хантера давал мне возможность выбора. Я уронила свой лук к ногам, за ним последовал пистолет.
— Где он? — спросила я.
Томас поднял мой кондуит и стал его осматривать. Охранник на полу застонал и приподнялся.
Аякс покачал головой — взрослый, которого позабавили проделки малыша.
— Дай-ка мне пистолет в твоем левом сапоге, и тогда я скажу.
Он лгал, и мы оба это знали. К несчастью, я ничего не могла сделать. Его охранники снова приближались, поэтому я наклонилась и достала другой пистолет Хантера. Второй охранник собрался забрать его у меня. Я выстрелила ему в грудь.
Тело ударилось о пол. Даже Аякс удивился.
— Ну, ну. Агент Света, который любит убивать невинных. Как… вдохновляюще.
— Те, кто работает с Тульпой, не могут быть невинными. И я дважды выстрелила в Томаса. Он закричал, и мой кондуит упал на пол. Вот так. Такое соотношение сил мне нравится больше.
— Закончила? — Аякс стоял со скучающим видом, скрестив руки. — Больше тебе здесь убивать некого.
— Кроме тебя.
Я прицелилась ему в грудь. Это, конечно, не убьет его, но знак оставит.
Аякс просто поднял палец, как будто что-то вспомнил.
— Подожди, мы оба кое-что забыли. — Он указал через комнату. — Оглянись.
Я медленно повернулась, продолжая краем глаза следить за Аяксом, готовая к новой угрозе сзади. Но, увидев Уоррена, ахнула. Он был привязан к креслу на колесиках, голова повисла, волосы растрепаны, запекшаяся кровь покрывает треть головы. Но в это мгновение я забыла даже об Уоррене. Видела только того, кто стоял за ним.
— Ты, — выдохнула я то, что держала в себе десять лет.
Он был такой же, как раньше. Я не воображала его. Конечно, от лунного света у него были провалы под глазами, и мягкий пустынный ветер поднимал волосы, но жестокие тонкие губы те же самые. Именно эти губы я искала на лице любого незнакомого мужчины все последние десять лет, проходя мили вдоль брошенных шприцев и фекалий, по переулкам, куда никогда не заглядывает свет, искала их — и теперь вот он передо мной. В проклятом костюме от Армани.
— Вижу, твой старый друг, — улыбаясь, сказал Аякс.
— Привет, Джоанна, — произнес голос из моих кошмаров.
— Здравствуй, подлец, — ответила я.
— Ну-ну. Не думаю, чтобы ты имеешь право обзывать других. — Он наклонился, поднял голову Уоррена и заглянул ему в лицо. — А твое мнение, Уоррен?
Под его хваткой шея Уоррена качалась из стороны в стороны, и от этого движения у меня перехватило дыхание. Он небрежно отпустил голову.
— Хоакин! — воскликнул Аякс. — Ты только посмотри на ее грудь.
Мне и без того было известно, что она пылает. Жар прокатился по телу, застучал в висках и жилах.
Однако Хоакин взглянул. И насмешливо улыбнулся.
— Роскошно.
Я опустила правую руку — отвлекающий маневр, который позволил поднести левую к карману, к котором лежал хлыст Хантера. Я была уверена, что они не смогли его учуять — ведь его хозяин обладал ауреолью, и оба считают, что я безоружна. Когда Аякс сделал шаг вперед, я поняла, что права, однако не попыталась достать хлыст. Тянула время. Подпуская тигра поближе. Глубоко вдохнула, но почувствовала в комнате только двоих. И двух мертвых охранников.
И боль Уоррена.
— Гадаешь, где все остальные? — осведомился Лии-, обходя меня, чтобы начать игру в кошки-мышки.
Я передвинулась, не выпуская его из виду.
— Мне приходило это в голову.
— Мы с Хоакином старательно продумали эту маленькую игру для тебя. Приятно, правда? — Он сделал еще шаг вперед. Хоакин натянул путы Уоррена, посадив его, как короля на троне. — Мы решили, что нам стоит получше узнать тебя, Джоанна. А Уоррен будет свидетелем.
— Иными словами, — Хоакин подмигнул мне, — ты нужна нам самим.
Он приветственно поднял руку Уоррена. Рука безжизненно упала. Похоже, Уоррен ничего не сможет увидеть.
Я медленно покачала головой, пораженная концентрацией зла в этой комнате. Конечно, я убила бы их обоих, если бы смогла, — я обнаружила, что вполне способна на убийство, — но какая-то часть меня спрашивала: ради чего? Всегда найдется достаточно больных ублюдков чтобы идти по стопам этих двоих и даже дальше. Словно посреди океана, где нет ни земли, ни кораблей, ни помощи. Все равно когда-нибудь придется остановиться и утонуть.
— Ты ведь не надеешься, что мы просто убьем тебя, не позабавившись предварительно? — Хоакин небрежно постукивал пальцами по склоненной голове Уоррена. — Ты первый, Аякс.
— О, я не могу.
— Нет, я настаиваю. — Хоакин отмахнулся от его возражений, как от мухи. — Я уже имел ее.
— Ты слишком добр.
Я стала такой же холодной и неподвижной, как мрамор в этой комнате. Во рту ощущение, будто я проглотила кварту песку.
— Я скорее умру, чем допущу вас в себя.
Хоакин пожал плечами.
— Как угодно. Самоубийство тоже принадлежность Тени. Верно, Уоррен?
Он достал из-за спины нож и положил его рукоять на открытую ладонь Уоррена. Сжав его расслабленные пальцы, провел ножом по горлу Уоррена, изображая самоубийство. Показалась кровь, Глаза Уоррена раскрылись и снова закрылись, он слабо застонал и снова застыл.
Я вздрогнула в ожидании ощущения такого же прикосновения ножа к горлу, но его не было. Связь была разорвана, вероятно, потому, что я зашла слишком далеко ради его спасения. «И вообще, — подумала я, — все это больше не имеет значения».
Но под спутанными волосами Уоррена открылся один глаз. И моргнул.
«Нет, — я резко вдохнула. — Он подмигнул».
Я оглянулась на Аякса, но он смотрел на меня почти с восторженным выражением. С таким же выражением Хоакин продолжал постукивать по голове Уоррена. Я видела, как раскрываются алые полосы только что залечившихся порезов, и мне приходилось стиснуть зубы, чтобы сдержать поднимающийся изнутри гнев.
— Меня все время занимает один вопрос. Я должен тебя спросить. — Хоакин перестал мучить Уоррена. — Ты часто думала обо мне? Я имею в виду — о той ночи? О том моменте, когда я проник в тебя?
