Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
— Ладно, спасибо, приду. Теперь-то не могу: у меня работка есть внизу, а вечерком, как покончу, так непременно приду.
— Чудесно, буду ждать тебя вечерком, а там подумаем, чем можно другу пособить.
Журдан крепко пожал руку земляку. Он был растроган.
— Видно, Париж мягчит сердце, а у нас нужда всю доброту да отзывчивость съела. Все закаменели, каждому только до самого себя… Уж очень тяжело живется.
— Надейся! — повторил Кантекор. — Я постараюсь придумать что-нибудь подходящее.
Его сердце положительно преобразилось; ему стало казаться, что он послан свыше для совершения великой, священной миссии успокоения и облагодетельствования этих несчастных, обездоленных людей. Он совершенно позабыл об источнике своего состояния, а когда случалось вспоминать, то утешал себя мыслью, что лучше плохо добытое богатство да истраченное на добрые дела, чем законные сокровища, бесплодно охраняемые черствым эгоизмом.
Наконец Кантекор дошел до родного дома, до харчевни, Он толкнул дверь и вошел в низкую, прокопченную комнату, насквозь пропитанную кухонным чадом. Знакомый запах! Он с наслаждением потянул носом. Комната была пуста. Кантекор громко позвал, но никто не отозвался. Несколько мгновений спустя, появилась молоденькая девушка, худенькая, смуглая, с огромными черными, блестящими глазами.
— Чего вам? — спросила она, стоя на пороге.
Кантекор пристально смотрел на нее. Это, несомненно, была его вторая сестра, Барбара, «чернушка», как ее звали в семье; он оставил ее крохотной девчонкой.
— Чего вам надо? — нетерпеливо переспросила она. — Говорите скорее, вместо того чтобы пялить на меня глаза.
— Я хочу того же, что хотят и все другие путники, — мягко ответил Кантекор, — затопите камин, потому что здесь очень холодно, дайте мне есть, пить и постель, чтобы я мог передохнуть, потому что я очень устал.
— А платить вы будете? — спросила Барбара, недоверчиво оглядывая его исподлобья.
Кантекор распахнул свою шубу; из-под нее блеснули золото цепочки и кольца, сверкавшие на пальцах; но еще ярче блеснули злобным огоньком глаза молодой дикарки. Он достал из кармана червонец и кинул его на стол. Она схватила его, подошла к двери, чтобы разглядеть, но тотчас же вернулась обратно, отрицательно покачивая головой, и сказала:
— Нет, я не знаю этих денег; мне нужны белые или… ничего не дам.
Кантекор улыбнулся такому невежеству, свидетельствовавшему о сильной, беспрерывной нужде, и, порывшись в кармане, снова вытащил две монеты, на этот раз серебряные, и передал их молодой девушке. Та приняла их с прежним злобным огоньком в глазах, хотя и смягчилась немного.
— Вы, верно, очень богаты? — проговорила она. — Только вам придется довольствоваться малым: харчевня очень плохо работает в последние два года…
Разговаривая, Барбара поставила на стол грубую тарелку с отбитыми краями, оловянную вилку, нож с деревянным черенком, пропитанным жиром, кусок копченого, прогорклого сала, кувшин местного кислого вина, высохший козий сыр и окаменевший хлеб. Угощение было не из важных.
— Вы здесь, вероятно, не одна? — спросил Кантекор.
— Конечно, нет, — отрезала она, нахмурившись. — Скоро вернутся отец и братья: они рубят дрова.
— Но ведь лес казенный.
— Пф!.. — презрительно усмехнулась «чернушка», передернув плечами. — Казна богата. Все делают то же самое.
Кантекор глядел на сестру и умилялся с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Он думал о том, как все сейчас переменится и с какой радостью кинется эта дикарка к нему на грудь, узнав, что она его сестра. Охваченный радужными мыслями, он притянул сестру за руку и хотел поцеловать ее. Но она злобно оттолкнула его и крикнула с возмущением:
— Эй, ты, берегись! Мне не страшны ни люди, ни волки, хочешь баловаться, так ищи в другом месте, а я тебе не пара!..
Его страшно обрадовала неприступность сестры. Он извинился, сославшись на крепкое вино, и сказал, что пойдет отдыхать.
— Иди, пьяница, дрыхни!.. Так-то лучше!..
Барбара втолкнула его в какой-то грязный, вонючий чулан с неопрятной кроватью у стены. Он улыбнулся, задержавшись на пороге: тут он спал еще ребенком… Он повалился на грязное ложе и тотчас же заснул крепким сном. А девушка, стоя за дверью, прислушивалась к его дыханию и нетерпеливо поджидала возвращения отца и брата.
Немного погодя вошел Кантекор-отец, пятидесятилетний здоровяк, несший на своих плечах, почти не сгибаясь, чуть не целый воз хвороста. Барбара кинулась к нему и лихорадочно зашептала:
— Отец, отец, послушай, что я тебе скажу! К нам забрел путник, богатый, при часах, в кольцах… Он ел и пил, хотел обогатить меня, да я не далась… Теперь он спит в чулане.
Хозяин внимательно слушал, машинально повторяя:
— При часах… богатый… теперь спит… — Он на мгновение задумался, потом быстро спросил: — Никто не видал, как он вошел сюда?
— Конечно, никто! Кому же видеть? Снег так и валит, ни одна душа не проходила.
— Ты в этом уверена? Ну и ладно! Зачем искушать?.. Что его сюда привело? Он сказывал?
— Нет, не говорил… Думаю, что он просто шатается для своего удовольствия.
— Так-так… Ладно… Пойдем! — Кантекор тихо пошел вперед, его дочь послушно следовала за ним…
До них донесся их чулана храп путешественника.
— Да, — проворчал отец, — довольно мы помучились; пора и отдохнуть… А там будь что будет.
Он вытащил тяжелый железный лом из кучи железного хлама, сложенного в углу, и направился к чулану.
— Сбегай-ка за дверь, взгляни, не идет ли кто! — приказал он дочери.
Та поспешила исполнить его приказание.
— Нет, никого нет! Снег так и валит, так и валит! — возбужденно доложила она, вернувшись обратно.
— Ладно! — прервал отец, а затем осторожно, крадучись, вошел в чулан.
Тогда молодую девушку охватил ужас, и, закрыв лицо руками, она кинулась вон. Добежав до дверей, она остановилась как вкопанная. До ее слуха донесся какой-то тяжелый удар… отчаянный вопль… потом все стихло.
Появился отец, бледный, с блуждающими глазами, с крупными каплями пота на лбу, несмотря на холод… Он был похож на безумного.
— Готово! — прошептал он чуть слышно. — Только я не смею войти…
В это мгновение с улицы донесся до них чей-то голос. Отец и дочь были так потрясены неожиданностью, что еле удержались на ногах.
— Эй, Кантекор! — доносилось с улицы. — Кантеко-ор!
Они напрягли всю свою волю, чтобы оправиться и не подать виду. Хозяин двинулся к двери.
— Чего тебе, Журдан? Чего ты шатаешься в такое время? Или гуляешь для здоровья?
— Здравствуй, здравствуй, старина! Здравствуй Барбара!.. Но где же он?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
