Под тихий звон колокольчика небольшая дверца в стене поднялась вверх. Он извлек поднос у автоматического официанта и поставил на стол. На обед предлагали говядину по-бургундски, булочки из дрожжевого теста и зеленый салат. Столовые приборы имели нормальный размер. Льняные салфетки украшал герб Канадских железных дорог. Ракким заказал для Лео упаковку ванильного молочного коктейля, на случай если юноша проснется, и земляничный солодовый коктейль для себя.
Подняв серебряную крышку с тарелки английского фарфора, он вдохнул ароматный пар.
Лео сел. Зевнул.
— Пахнет вкусно. — Он протер глаза. — Мы где?
Ракким положил вилку.
— В Канаде, только что проехали Калгари. Ты, мм, действительно проснулся?
— А что мы делаем в Канаде?
Наверное, подумал бывший фидаин, он снова ляжет и заснет.
— Почему ты так смотришь на меня? — Лео придвинул к себе тарелку с говядиной по-бургундски и взял вилку Раккима. — Да, ты уже сказал, что мы делаем в Канаде?
— Возвращаемся домой.
Толстяк пережевывал кусок говядины.
— А если я не хочу возвращаться домой?
Ракким положил ладонь на его руку, остановив вилку на полпути ко рту.
— Лео, ты отдаешь себе отчет в том, что произошло?
Тот покачал головой.
— Я отдаю себе отчет в том, что еду на поезде по Канаде и страшно, страшно голодный.
Ракким позволил Лео есть дальше, и юноша жадно проглотил всю говядину, даже собрал с тарелки соус кусочком булочки из дрожжевого теста. Вино и салат остались нетронутыми.
— А еще я отдаю себе отчет в том, что очень умный. — Лео достал из термоса ванильный молочный коктейль и вставил в стакан соломинку. — Гораздо умнее всех, готов поспорить.
— Ты спал три дня, — сказал Ракким.
Отложив соломинку, юноша принялся выбирать коктейль ложкой.
— Не спал, а обрабатывал информацию. Большая разница. — Он собрал пальцем с тарелки оставшиеся крошки, отправил их в рот. — А где изотоп гафния?
— Контейнер? Его больше нет.
— Не контейнер, а изотоп. — Лео посмотрел на автоматического официанта. — Можешь заказать что-нибудь поесть?
— Все пропало. И контейнер, и все, что в нем находилось.
Лео опрокинул бокал с вином, но, кажется, не заметил.
— Плохо.
Ракким накрыл лужу вина салфеткой.
— Я знаю.
— Не знаешь. — Лео быстро заморгал. — Без… без изотопа гафния вся… вся информация, которая была на компьютерных сердечниках, бесполезна. Понадобятся годы, чтобы получить…
— Все гораздо хуже. Бэби и Грейвенхольц забрали контейнер. Вероятно, продали его китайцам. У них есть все…
— Нет, не все. — Лео встал и пригладил ладонью взъерошенные волосы. — Хочу писать.
Ракким уже собирался постучать в дверь, поинтересоваться, все ли в порядке, но толстяк наконец покинул туалет, наклонился к официанту и пролистал меню.
— Что значит «не все»?
— Ты пробовал жареных цыплят? Когда-то я их так любил, что… Эй! Перестань меня трясти!
— Я задал вопрос.
Лео потер руку.
— Ты должен относиться ко мне с большим уважением.
Он ввел заказ. Компьютер, пискнув, вывел сообщение «ИЗВИНИТЕ. НЕТ В НАЛИЧИИ». Лео фыркнул и взломал доступ к главному пульту управления. Его пальцы забегали по сенсорному экрану. «ЗАКАЗ ПРИНЯТ». Он повернулся к Раккиму.
— Да-да, я заслуживаю уважения. Я выполнил свою работу.
— Напоминаю: я сказал, что контейнер у Бэби и Грейвенхольца. — Ракким покрутил вилку между пальцами. — А ты сказал, что у них «не все». — Он выпрямил фаланги, и вилка согнулась пополам. — Поэтому, Лео, настал момент, когда тебе придется напрячь свой гениальный мозг, посмотреть мне в глаза и пояснить, что ты, мать твою, имеешь в виду.
— Конечно. — Юноша кивнул. — И не надо постоянно демонстрировать свое превосходство. О’кей, о’кей. Изотоп у Бэби и Грейвенхольца, это является огромной потерей для нас, согласен, но без данных, которые были записаны в сердечниках, они не смогут сделать гафниевую бомбу. С таким же успехом можно попробовать сделать бомбу из подстилки для кошек.
— Я же сказал, что сердечники у них.
— Прошу тебя, выпрями. — Лео протянул вилку Раккиму. — Сердечники у них, а информация — нет. — Он просиял. — Во время загрузки я изменил все имеющие критическое значение формулы. Данные так перепутаны, что они никогда не смогут их распутать.
Зазвенел автоматический официант.
— Ты… ты зашифровал данные, пока их скачивал?
— Не совсем зашифровал. На самом деле обеспечил безопасность на порядок выше, но если хочешь, да. — Лео впился зубами в жареную цыплячью ножку. — Я очень способный. Даже отец не понимает насколько.
— Твои способности выразились в том, что ты три дня провалялся в коме?
Толстяк вытер жир с подбородка.
— Ну, я не идеален. Пока.
Ракким внимательно смотрел на него.
— Значит, ничья. Без изотопа мы не можем использовать информацию, которая хранится у тебя в голове, а изотоп бесполезен без информации.
— Именно это я и говорю.
— Значит, ситуация — пат.
Лео грыз бедро, хрустя поджаристой корочкой.
— Презираю пат. На него соглашаются только бесхарактерные гроссмейстеры, которые боятся проиграть. Насмешка над игрой. Жаль, конечно, что тебе не удалось сохранить изотоп. Не хочу тебя обидеть.
Ракким посмотрел на часы. На следующей остановке надо было позвонить Саре, чтобы она могла сообщить хорошие новости президенту.
— А как насчет мистера Мозби? — поинтересовался Лео.
— Ему пришлось туго, но он в порядке…
— Я не об этом. Я хочу знать, что он думает обо мне. Я произвел на него впечатление? — Он облизал пальцы. Кусочек мяса прилип к губе в углу рта. — Я намерен просить руки его дочери, поэтому надеюсь, что произвел на него благоприятное впечатление.
— О да. Он был просто… потрясен.
Лео усмехнулся, закивал.
— Такое со мной часто бывает.
Ракким смотрел на него.
— Лео, ты в порядке?
— Даже лучше. — Толстяк рыгнул и потянулся к тарелке. — В лагере Полковника я слышал, как пара ребят… они говорили, что лучший афродизиак — это сырое яйцо, взбитое в слегка теплой кока-коле. — Он помахал крылышком. — Думаю, лучше использовать оплодотворенное яйцо в тепловатой кока-коле. Потом следует съесть сырую устрицу, запить ее яйцом с колой — и вперед. Правда, они не знали слова «афродизиак». Они назвали это «вороненым стояком», но…
