— Мальчик, в афродизиаке ты нуждаешься меньше всего на свете.
— А я не о себе говорю. — Лео зажал крылышко между зубами и одним плавным движением снял все мясо. — Я имел в виду тебя. Я даже не достиг своего сексуального пика, а тебе уже больше тридцати лет. — Он жевал с открытым ртом. — Фидаин или не фидаин, все равно ты уже катишься под уклон.
Ракким улыбнулся.
— Всего одно яйцо в коле?
— Больше ничего не требуется. По словам тех ребят. — Лео посмотрел в окно на проносившиеся мимо голые скалы. — Я подумал о Бэби. Она… она просто сногсшибательная женщина.
Ракким вспомнил ее, стоявшую в вертолете рядом с Грейвенхольцем. Она махала рукой, и на лице ее застыло победоносное выражение.
— Думаю, ты ей понравился, — сказал Лео. — И она тоже тебе понравилась. — Он принялся рисовать пальцем на стекле замысловатые геометрические фигуры. — Я многое замечаю, Рикки. Люди думают, что я не замечаю, но они не правы.
— Бэби очень красивая. Как кобра. И я не хотел бы оказаться в постели ни с одной из них.
Лео покачал головой, продолжив выводить многогранники, похожие на склеенные Лиэнн из бумаги.
— Проблема не в том, что заметил я. Проблема в том, что заметила она.
Ракким молчал. Поезд несся милю за милей, со свистом рассекая воздух.
— Лео?
— Угу.
— Что произойдет, когда китайцы поймут, что сердечники памяти бесполезны?
— На это потребуется некоторое время. — Толстяк добавил мелкие детали к уже нарисованной на стекле фигуре.
— А когда поймут?
Лео посмотрел на Раккима.
— Вероятно, они рассердятся на Бэби и мистера Грейвенхольца.
— Определенно рассердятся, но это их не остановит. Данные, которые им нужны, у тебя в голове. Теперь главный игрок — ты.
— Ты что, только понял?
— Не вижу причин радоваться. Ты в большой опасности.
— Я не боюсь.
— Значит, Лео, ты не так умен, как думаешь.
45
Грейвенхольц ненавидел Майами. Уже три дня он ждал встречи с послом Китая в Нуэво-Флориде Фонгом, а Бэби до сих пор не сообщила, когда она состоится.
Влажная жара душила. Все говорили на дурацкой смеси испанского и английского, причем с неимоверной скоростью. Он успевал разобрать лишь одно слово из трех. Да пошли они. Лестер прекрасно понимал: рыжеволосый человек, обгорающий, но не способный загореть, принадлежит здесь к самой низкой касте. У них даже представители белой расы имели кожу коричневую, точно скорлупа кокосового ореха. Именно они бросали на него самые пренебрежительные взгляды. С трудом верилось, будто штат когда-то принадлежал США. Наглядный пример, как бывает, если позволить людям помыкать собой. А Бэби чувствовала себя словно дома и говорила ничуть не хуже местных жителей. Странно для девчонки, выросшей в Диксоне, штат Теннесси. Впрочем, удивляться не приходилось. Все связанное с ней оказывалось другим, не таким, как он себе представлял. Полковник вряд ли бы поверил, но Лестер сам видел доказательство.
Три дня назад Ройс посадил китайский вертолет в центре Эверглейдс, где указала Бэби, и не успели его лопасти остановиться, из зарослей карликовых пальм вынырнули азиаты со штурмовыми винтовками.
Ройс уже собрался пошинковать их «гатлингами» на рагу, но Бэби похлопала его по руке и сказала: «Не волнуйся, это люди Фонга». Дикс и Каннингэм успокоились, а Грейвенхольц кипел от ярости. Это что же, теперь ему до посольства придется целую вечность трястись в фургоне? А еще он опасался занести здесь в раны какую-нибудь заразу. Плевать на посла и его страх вызвать дипломатический скандал, Лестера посадка в чертовом болоте категорически не устраивала. Он почесал покрытые коростой порезы на спине и боку, потрогал забинтованное Бэби ухо. Ракким его едва не отхватил. Если на небесах есть Бог, а лично Грейвенхольц сильно сомневался в данном утверждении, Он обязан предоставить ему еще один шанс сойтись с этим парнем лицом к лицу. Лестер не даст себе сразу разгуляться в полную силу. Пусть Рикки страдает. Сначала он выбьет ему зубы, потом превратит в желе кости и лишь тогда займется жизненно важными органами.
Во время перелета из лагеря Полковника даже у него пару раз очко со страху играло. «Муссон» шел, едва не цепляя верхушки деревьев, земля внизу так и мелькала. Дикс постоянно блевал, а Ройс и Каннингэм хохотали и орали: «Давай еще разок!» Бэби попросила не издеваться над ним, перебинтовала ему руку, рассказывала, что все у него заживет. Врала, конечно, — выпущенная с земли пуля оторвала Диксу два пальца. Когда они сели пополнить запас горючего в каком-то маленьком аэропорту в Джорджии, Каннингэм решил возместить ему убытки. Он грохнул заправщика и снял с него сапоги. Хорошие, ручной работы и все такое, но Дикс потом без конца ныл и жаловался, будто они ему жмут. Некоторым вообще невозможно угодить.
В вертолете пахло блевотиной, Ройс и Каннингэм смолили вонючие сигары, но электроника и система «стелс» сработали идеально. Они пересекли границу с Нуэво-Флоридой совершенно незаметно для радаров. Отличный перелет. До посадки на болоте.
Бэби с блестевшей от пота шеей спрыгнула прямо в меч-траву и крикнула Грейвенхольцу, чтобы он вытаскивал контейнер. Лестер было велел ей не дергаться, подождать, пока он все кругом проверит, но даже рта раскрыть не успел. Она обернулась и посмотрела так, словно приглашала трахнуть. Грейвенхольц схватил графитовый цилиндр и спрыгнул в болото, продемонстрировав в очередной раз мускулатуру.
Ройс медлил, положив руки на гашетки, однако азиаты, забросив винтовки за спины, приволокли из зарослей сумки-термосы с ледяным пивом. Дикс и Каннингэм, восторженно завопив, бросились к выпивке. Ройс тоже расстегнул ремни пилотского кресла и последовал за ними, на ходу отбиваясь от налетевших москитов.
— Ты иди вперед, а я догоню, — сказала Бэби Грейвенхольцу.
Краем глаза Лестер увидел, как взметнулась ее рука, и в следующий момент она застрелила Ройса, Дикса и Каннингэма. Бах, бах, бах — словно мух прихлопнула. Девчонка убрала пистолет, схватила его за запястье и поцеловала в губы.
— Здорово-то как! — сказала она. — С самой Алабамы не терпелось от них избавиться.
Грейвенхольц замер, не зная, как поступить дальше. Ройса, Дикса и Каннингэма он знал еще со времен пограничной войны. Настоящие гордые южане, не ведавшие ни страха, ни жалости. Но сейчас Лестер сам торчал непонятно где, в окружении дюжины вооруженных мужчин. Впрочем, с ними он проблем не видел. А вот Бэби мурлыкала так, будто Грейвенхольц находился в ней по самые яйца. Словно в тот дождливый день, когда они окончательно скрепили свой союз. Он ловко поймал брошенную азиатом банку ледяного пива.
Никто не проронил ни слова, пока их везли в город. Его это вполне устраивало. Он страшно устал. А еще болели раны. Лестера никто и никогда не уделывал до такой степени. Даже фидаинским ножом. Кому угодно хватило бы усомниться в собственных возможностях, но Грейвенхольц не считал себя кем угодно. Вопреки ожиданиям машина привезла его не в китайское посольство, а подъехала к служебному входу самого шикарного отеля из когда-либо им виденных. По-королевски богатого, стоящего прямо на берегу моря. Ему не понравилось изменение планов, а еще большее недовольство вызвали разные номера, забронированные для него и Бэби, но он не стал возмущаться, а только подмигнул, мол, чем дольше ждешь, тем приятнее будет потом.
