— Предупредить вредительство, сделать его невозможным — это лучше всего могут техники средней квалификации, — продолжала Крупская. — Рабочие чувствуют очень часто, что что-то неладно, но формулировать этого не могут, потому что у них нет точных сведений о том, что делает инженер, нет необходимых знаний. Технику же приходится проводить план, инженером составленный. Он видит, в чем вредительство. Если бы имели кадры хороших средних специалистов, у нас не было бы того вредительства, которое есть.
Мы какую линию берем? Гони всех в вуз. Никто не хочет идти в техникумы, все хотят идти в вузы, потому что вуз дает известное положение, выводит в люди. Все хотят идти в вузы, а о том, что есть на свете техникумы, многие не знают. У нас в школах второй ступени идет борьба со старыми специалистами. Мы им говорим: нашу программу надо так строить, чтобы она была легко усвояема рабочим молодняком и деревенским бедняцким и батрацким молодняком. А наши специалисты стремятся насовать в программы старый, ненужный хлам, тащат назад к буржуазной средней школе. То же самое и в рабфаках. Когда слышишь, как на рабфаках проходят героев Тургенева, то думаешь: для того ли ехал рабочий в рабфак, бросил работу, чтобы этим делом заниматься? Нет того отпора старому, который нужен по всей линии.
Каганович ее поддержал:
— Товарищ Крупская совершенно правильно говорила здесь, что нам нужно ускорить подготовку среднего технического персонала. Я совершенно согласен с этим. Может быть, в резолюции надо об этом крепче сказать.
Но принципиально вопрос был решен. Технические и вообще специализированные учебные заведения передавали в ведение Высшего совета народного хозяйства, Наркомата путей сообщения и других отраслевых комиссариатов. Роль Наркомата просвещения была сведена к учебно-методическому руководству.
Индустриализация нуждалась в подготовленных технических кадрах. В 1932 году комиссия, которой руководил секретарь ЦК и заведующий организационно-инструкторским отделом Павел Петрович Постышев, проверяла систему высшего и среднего специального образования и осталась недовольна постановкой дела в Наркомпросе.
Девятнадцатого сентября 1932 года появился Всесоюзный комитет по высшей технической школе при ЦИК СССР. 16 октября председателем комитета (в ранге союзного наркома) назначили старого друга Крупской — вице-президента Академии наук Глеба Кржижановского. Небольшие вузы сливали, число высших технических учебных заведений за четыре года уменьшилось вдвое, а число студентов выросло. Открыли новые, крупные центры технического образования. Сократили количество специальностей, которые можно было получать, внедрили новые учебники.
Создание комитета было ударом по Наркомпросу, хотя лично к Крупской отношения не имело. Положение в высшей школе взялся проверять секретарь ЦК Андрей Александрович Жданов, которому Сталин поручил вопросы идеологии, культуры и образования. Академик Кржижановский ушел. Его недолго просуществовавшее ведомство преобразовали в новое. Появился Всесоюзный комитет по делам высшей школы при Совнаркоме. 21 мая 1936 года его возглавил Иван Иванович Межлаук, который активно участвовал в Гражданской войне, потом руководил металлургическим заводом в Донбассе, работал секретарем ЦК в Туркмении, секретарем Тамбовского окружкома партии и заместителем управляющего делами Совнаркома. Его поставили руководить всем высшим образованием страны (за исключением военных академий и образовательных учреждений в сфере искусства). Подчиненная ему Высшая аттестационная комиссия постановлением правительства от 20 марта 1937 года получила право утверждать присвоение ученой степени доктора наук и ученых званий профессора и доцента (в начале 1930-х сообразили, что всё это нужно вернуть и восстановить саму систему защиты диссертаций). Комиссия же разработала правила приема и учебы в аспирантуре, которые действовали десятилетия.
Иван Межлаук просидел в своем кресле всего год с небольшим. 19 ноября 1937 года его сняли с должности и арестовали — «за шпионаж и теракты против руководителей Советской власти». 28 апреля 1938 года военная коллегия Верховного суда приговорила его к смертной казни. На следующий день Межлаука расстреляли.
Новым председателем Всесоюзного комитета по делам высшей школы сделали молодого сотрудника аппарата ЦК партии Сергея Васильевича Кафтанова. После войны он станет министром высшего образования.
Министр Кафтанов вошел в историю, подписывая приказы об увольнении из университетов страны крупных ученых-генетиков, презиравших «народного академика» Трофима Денисовича Лысенко. Он обязал университеты «в двухмесячный срок пересмотреть состав всех кафедр биологических факультетов, очистив их от людей, враждебно относящихся» к теориям Лысенко. Такую же чистку министр провел в сельскохозяйственных, медицинских, зоотехнических и зооветеринарных институтах. Это предопределило отставание отечественной биологии на многие десятилетия. Не говоря о том, что кафтановские списки сломали судьбы выдающихся ученых.
ЦК ПЕРЕУСТРАИВАЕТ ШКОЛУ
Крупская активно помогла созданию пионерской организации. Когда готовили первый Всесоюзный слет пионеров, председателем комитета содействия слету Крупская уговорила стать формального главу государства Калинина. Зато когда возник вопрос, кто из больших начальников примет делегатов слета, Михаил Иванович обратился к Надежде Константиновне:
— Мы вас попросим переговорить со всеми наркомами и нужными руководителями. Вы умеете всех уговаривать. А им будет трудно вам отказать.
Открылся слет на стадионе «Динамо», по Тверской улице пионеры прошли маршем. С балкона Моссовета пионеров приветствовали Крупская и Горький. «Она появилась на трибуне как-то незаметно, — вспоминала Анна Алексеевна Северьянова, председатель Центрального бюро Детской коммунистической организации. — Говорила она тихо и очень приглушенно».
В 1925 году в Крыму был создан пионерский санаторный лагерь «Артек». Крупская предложила посылать туда ребят разных национальностей, чтобы они знакомились с традициями, культурами народов Советского Союза.
Надежда Константиновна, вспоминала писательница Лидия Николаевна Сейфулина, рассказывала, как сильно в пионерах чувство моральной ответственности перед советским обществом и государством, и не только за себя, но и за своих родителей.
Пионерка, отца которой критиковали на работе, восклицала в отчаянии:
— Как же я с ним жить буду, если он не исправится?
Крупской это нравилось. Но если вдуматься, как отвратительно настраивать детей против родителей…
«Одевалась Надежда Константиновна просто, — вспоминала ее личный секретарь Вера Дридзо, — темно-синее, черное или коричневое платье с закрытым воротом и длинными рукавами, чаще такой же окраски сарафан-безрукавка с темной кофточкой. Летом та же безрукавка, но только серого цвета со светлой кофточкой. Ботинки или закрытые туфли на низком каблуке, летом коричневые сандалии. Седые волосы гладенько зачесаны назад».
Такой же ее увидела секретарь окружного общества «Друг детей» из Ставрополя Татьяна Сергеевна Ридзинь на съезде в Малом Гнездниковском переулке: «Она сидела, подперев голову рукой. На руке простые часы, надетые так, что циферблат приходился с внутренней стороны руки. Простота одежды Надежды Константиновны всё же меня поразила. На ней был серый сарафан и белая в полоску блузка из хлопчатобумажной ткани, на ногах — самые обыкновенные сандалии и простые чулки. Тогда уже входили в обиход роговые очки, но Надежда Константиновна предпочитала стальную оправу».
