Я снова поскользнулась и схватилась за какой-то выступ. Он был мокрым.
– Стенки становятся мокрыми, – сказала я, оборачиваясь к Норту. – Здесь не может быть никаких грунтовых вод. Значит, вода идет откуда-то сверху. Согласен?
– Ты так думаешь? – вопросом ответил он, но в его голосе я уловила надежду.
Туннель вел нас наверх.
Когда мы выбрались на ровную поверхность, Норт схватил меня за руку:
– Стой! Надо проверить, нет ли здесь расщелин.
Совсем уже тусклым лучом он осветил пол и стены. У меня сердце ушло в пятки, когда я не увидела ничего, кроме все тех же пиритовых стен. Туннель вывел нас в пространство, которое очень скоро упрется в стену.
Мне захотелось кричать. Проклинать голос, призывавший меня не бояться. А ведь этот голос знал, что все закончится тупиком. Но под моей злостью залегало понимание. Сейчас настал момент, к которому голос как раз меня и готовил. Не бойся, я с тобой. Голос не был амулетом, оберегающим меня от всех бед и опасностей. Но сейчас, когда я уже ничего не ждала, эти слова странным образом успокаивали.
Ты исполнила то, ради чего пришла, – вдруг услышала я шепот.
Исчезла моя злость. Исчез страх. Я вдруг ощутила покой.
Норт продолжал водить лучом по стенам.
– Смотри, тут еще рисунок! – крикнул он.
Я подошла. На блестящей стене чем-то черным были нарисованы круг и три черточки. В них легко угадывалось изображение голубя. Моя рука сама потянулась к рисунку. «Кому понадобилось рисовать в таком месте? И почему голубь?» Ответов я не знала, но рисунок воспринимался знаком. Подарком.
Пока я водила пальцем по кружку и линиям, аккумулятор в айфоне Норта разрядился окончательно. Тусклый луч погас. Мы не произнесли ни слова. Случилось то, чего мы ждали с минуты на минуту. Мне даже стало легче. Больше не надо ждать жуткого момента, когда свет исчезнет. А теперь, когда он исчез, я почувствовала, что мы и без света не пропадем.
Норт прижал меня к себе. Его руки скользнули по моим плечам, обняли щеки. Я не видела ни его рук, ни его лица. Но у меня открылось другое зрение – зрение не глазами, а памятью. Сейчас оно было реальнее физического. И правдивее. Норт поцеловал меня, и я забыла обо всем остальном: темноте, сернистом зловонии, пересохшем горле. Были лишь его губы, прижавшиеся к моим. Были наши тела, охваченные желанием.
Неожиданно над нашими головами загрохотало. Звук был громким. Казалось, он вот-вот расколет землю. Мы застыли.
– Что это?
– Гром, – ответил Норт.
Моя рука ощупью коснулась рисунка на стене. Я вдруг поняла, зачем он здесь.
– Горняки, – прошептала я. – Те, которых завалило в шахте. Это было здесь.
– Откуда ты знаешь?
– Прочитала в Паноптиконе, когда мы ездили к Кристин. Спасатели спускали им все необходимое в особых узких пакетах, которые называли «голубями». Постепенно штрек расширили и подняли всех горняков на поверхность.
Второй удар грома был мощнее первого.
– Выход у нас над головой, – сказала я. – Мы его не видели, потому что не догадались задрать голову.
Теперь, в темноте, я задрала голову. Мне на щеку упала капля дождя. Я не торопилась радоваться, ожидая вторую, третью. А когда сверху хлынул настоящий дождь, я засмеялась.
– Ты что, смеешься? – удивился Норт.
– Хочешь принять холодный душ? – спросила я, втаскивая его под струи дождя.
– Дождь, – изумленно произнес Норт и тоже засмеялся.
С третьей попытки я забралась ему на плечи. Даже без света я нашла люк. Он был таким же идеально круглым. Вверху слабо светилось небо, а внутри люка болтался разлохмаченный конец веревки.
Глава 34
– Согласись, странное зрелище.
Я была того же мнения. Мы сидели на балконе квартиры, которую Норт несколько часов приучал меня называть «нашей». Вокруг нас каменным лесом высились небоскребы с темными окнами. Подача электроэнергии прекратилась в три часа дня, едва только ученые сообщили о «корональном выбросе массы». Покинув поверхность Солнца, она устремилась к поверхности Земли. Наша планета готовилась встретить последствия сильнейшей солнечной бури. По прогнозам ученых, громадные потоки солнечной плазмы должны были достичь земной атмосферы где-то после часу ночи. Сейчас было половина первого.
Последние двадцать два часа были цепью стремительно меняющихся и непредсказуемых событий. Выбравшись из шахты, мы оказались в леске, в каких-нибудь двадцати ярдах от забора, который окружал Энфилдское водохранилище. Снаружи все выглядело как старинный, давным-давно пересохший колодец. На самом деле это была очень искусная имитация. Никакого памятного знака в честь спасенных горняков и их спасателей. Никакого намека на то, куда ведет этот колодец. Думаю, все было сделано с определенной целью. Тайный подземный ход, сохраненный Немногими для себя. На всякий случай.
Когда мы вернулись в тэдемское жилище Норта, нас встретила переволновавшаяся Херши. Мы убеждали ее плюнуть на Рудда и Тэдемскую академию и поехать с нами в Нью-Йорк, но она захотела остаться.
Я не думала, что мне будет так тяжело прощаться с ней. Наши отношения всегда были непростыми, но она успела стать частью меня. Частью нынешней Рори. Выйдя на улицу, мы с ней долго стояли обнявшись, а когда разомкнули объятия, наши плечи были насквозь мокрыми от слез.
В седьмом часу утра мы с Нортом пересекли мост имени Роберта Кеннеди. Над Ист-Ривер всходило солнце. Квартира Норта была на Сорок седьмой улице, неподалеку от Таймс-сквер. После обильной кормежки в ближайшей закусочной мы поднялись наверх и сразу же завалились спать. Мы лежали, похожие на две запятые. А когда проснулись, был уже вечер. Мы обнаружили, что спали в одежде. Норт потянулся и пригладил мои разметавшиеся волосы. Пожалуй, только сейчас, чувствуя его руку, я начала успокаиваться. Из меня уходила опустошенность, впуская жизнь. Мы выбрались и уцелели. Более того, мы были свободны.
Как Норт и обещал, наш обед состоял из «спагеттиос», которые мы ели прямо из банок. А теперь я сидела на балконе и смотрела на непривычно темный город. Норт рассказывал, что обычно ему очень мешало неоновое зарево, и он даже повесил на балконную дверь черные жалюзи. Сегодня они были лишними. Все рекламные панно погасли. Желтоватый серп луны почти не давал света. Но зато безоблачное небо украшали россыпи звезд. Интересно, часто ли жители Манхэттена видели звезды? Думаю, не чаще, чем жители Сиэтла. Этому мешало «световое загрязнение». Сегодня оно напрочь исчезло. Все Восточное побережье погрузилось во тьму.
Но на улицах было людно. Внизу, на тротуарах, собрались толпы. Они стояли и, быть может впервые, смотрели на звезды. Но они смотрели не только на звезды. Люди постоянно сверялись со светящимися прямоугольниками на своих руках. Они пришли сюда не по собственному желанию, а подчинившись советам Люкса. Звездные ночи. Космос. Явления из числа «запретных», предмет особой заботы Люкса. Но сегодня у Люкса были другие проблемы.
