Я ждала, что внутренний голос успокоит и подбодрит меня. Подскажет, в какой части зала искать выход. Голос молчал. Но ведь прежде он обещал, и неоднократно, что мы выберемся отсюда.
Я вдруг вспомнила о камерах слежения. Перезагрузка могла снова их включить. Я хотела крикнуть Норту, но тут же закрыла рот. Камеры могли быть снабжены микрофонами. Пригнув голову, я поспешила к терминалу.
Где-то на середине носок моей кроссовки застрял в решетке, и я упала. Я спланировала на ладони, больно ударившись о металл. Еще больнее было моим коленкам. У меня даже в глазах потемнело, но уже через секунду я забыла о боли, увидев под собой круглую крышку люка с надписью έξοδος. Этого слова я не знала, но сообразила, что на обычной крышке не стали бы писать греческие буквы. Вот только как добраться до люка? Я ползала на коленях, внимательно оглядывая этот фрагмент решетки. Задвижка находилась возле ближайшей серверной колонны, потому я нашла ее не сразу.
Вскочив на ноги, я снова понеслась к терминалу, а подбежав, мгновенно отдернула капюшон на куртке Норта.
– Камеры, – прошептала я.
Норт одеревенел. Буквально в ту же секунду над нами и вокруг нас заверещали динамики. Их сигнал был похож на крик хищной птицы. Нас засекли.
– Я нашла выход! – прокричала я, прильнув к самому уху Норта. – Идем! – Я потащила его за рукав, но он упирался.
– Я могу уничтожить запись. Это нужно сделать.
– Времени нет! – сказала я, впиваясь ногтями в его запястье.
– Отсюда до комплекса «Гнозиса» – шесть миль, – сказал Норт. Его пальцы уже бегали по клавиатуре, открывая и закрывая вереницу окон. – Даже если у них есть что-то вроде метро, они будут здесь не раньше чем через пять минут. А мне хватит шестидесяти секунд. Я уже видел, где управляется система наблюдения.
У Норта вспотел лоб, но он продолжал вводить команду уничтожения записи. Все мое внимание было приковано к дверям лифтам. Я ждала, что каждую секунду оттуда выбегут вооруженные охранники.
– Готово! – объявил Норт. Он резко отпихнул стул, и тот с лязгом опрокинулся на пол.
Я уже бежала к люку, Норт следом. Открыть фрагмент решетки оказалось несложно: он плавно откинулся, как дверь в погреб. Мы спрыгнули вниз, вернув фрагмент на место. Люк пришлось откручивать, стоя на коленях. Крышка имела пазы для рук. К счастью, поворачивалась она легко. Сложнее было поднять крышку. Весила она фунтов пятьдесят. Когда стоишь на коленях – это не самая удобная поза для поднятия тяжестей. Добавьте к этому оглушающие вопли сигнализации.
Наконец мы подняли и сдвинули крышку. Что это? За воем динамиков мы расслышали характерный звук открывшихся дверей лифта. Норт ткнул пальцем в темноту люка. Мне предстояло спускаться первой. Лестницы не было. Будем надеяться, что глубина небольшая. Сначала я просунула в люк ноги, затем легла на живот и протолкнула туловище, повиснув на руках. В лицо ударил едкий запах тухлых яиц. Неужели люк с греческой надписью был ловушкой?
Я висела над неизвестностью и мысленно молилась: «Пожалуйста, сделай так, чтобы я не сломала шею. Сделай так, чтобы мы пробрались к выходу и нас не поймали».
Левая кроссовка непрочно держалась на ноге. Я решила проверить ею глубину и, помогая себе правой ногой, сбросила вниз. Почти мгновенно она достигла дна. Тогда я разжала руки и прыгнула сама.
Я прыгала с согнутыми коленями, поэтому удар пришелся на руки, туловищем вперед. Каменная поверхность оказалась щербатой. Я даже оцарапала ладони. Глубина люка была не более пятнадцати футов, но свет из серверного зала почти не достигал этого зловонного места. А по залу уже бегали и кричали. Прежде чем прыгнуть следом за мной, Норт пытался вернуть крышку люка на место. Повиснув на ней, он двигал ее, уцепившись за пазы. Удивительно, но этот трюк удался. Крышка шумно встала в выемку. Свет исчез. Чтобы Норт меня не придавил, я отскочила в сторону. Вскоре спрыгнул и он.
– Как ты думаешь, они нас видели? – спросила я.
– Давай не тратить время на проверку.
Он включил фонарик на своем айфоне и медленно повел рукой вокруг. Слабый луч показывал, что мы находимся в тесном каменном мешке. Стены отливали золотистым блеском, словно были покрыты золотыми пластинами. Я бы полюбовалась необычным зрелищем, если бы не мысль, что мы попали в «золотую западню». Воздух здесь был тяжелым, с резким сернистым запахом. Скоро нам станет нечем дышать. Даже если предположить, что через какое-то время охрана покинет зал, нам туда уже не вернуться. Я мысленно перебрала разные экзотические варианты. Например, вскарабкаться Норту на плечи. Все равно я не дотянусь до крышки люка, а если бы и дотянулась, моих сил не хватит, чтобы ее поднять и сдвинуть.
– Смотри, Рори: здесь что-то вроде лаза. Узкий, но пробраться можно. Похоже, его для этого и делали. – Норт посветил айфоном. Я повернулась и у себя за спиной увидела узкую щель, едва различимую в темноте. – Идем, – сказал он, беря меня за руку.
Проход был наклонным и вел не наверх, а еще глубже вниз. Он действительно напоминал узкую щель, прорубленную в породе. Норт постоянно задевал плечами стены. Низкий свод вынуждал его идти нагнувшись. Вскоре нагибаться пришлось и мне. Я старалась следить за дыханием, подавляя все панические мысли. Если мы действительно попали в подземную ловушку, у нас еще будет предостаточно времени для паники и страхов. Чем глубже, тем отчаяннее воняло тухлыми яйцами, хотя на самом деле это был запах сернистых соединений. Я дышала сквозь ткань рубашки.
– Откуда здесь такая вонь? – спросила я.
– Тебе станет легче, если узнаешь? – мрачно пошутил Норт. – Хорошо, что мы ничего не ели.
Через несколько минут мы оказались в помещении. Оно было больше первого, но с приземистым потолком. Здесь Норт мог встать во весь рост, но его макушка почти касалась потолка. Шероховатые стены были бронзового оттенка – или казались такими в тускнеющем свете айфона. Отсюда начинался другой туннель, имевший более округлую форму. Его стены казались вырубленными наспех. В некоторых местах они ощетинивались зубцами. Луч выхватил неумело сделанное изображение вагонетки, движущейся по туннелю. Этот «наскальный рисунок» все мне объяснил. Мы находились в старой шахте, где когда-то добывали пирит. И золотистый блеск стен был фальшивым. Какая странная ирония, имеющая тем не менее очень глубокий смысл. Пиритовая шахта стала фундаментом, на котором Немногие построили свою империю. Их замок стоял на «золоте дураков». Так в старые времена называли пирит.
Мы двинулись к туннелю. Он шел вверх и был более скользким, чем первый. Я несколько раз теряла равновесие и приземлялась на ладони. Хотелось снять обувь и шлепать босиком. Босые ступни будут меньше скользить, чем стершиеся подошвы моих кроссовок. Но еще не известно, на что здесь можно наступить. Эта мысль удержала меня от намерения разуться. Когда уклон стал круче, Норт пропустил меня вперед. Я не возражала. Если я снова потеряю равновесие, он меня подхватит.
Под землей меняется представление о времени. Отпадает потребность без конца его проверять. То же происходит и с расстояниями. Поэтому я не знаю, когда и в какой части туннеля айфон Норта издал звук, которого я очень боялась, – жалобное попискивание севшего аккумулятора. Мы никак не отреагировали на этот звук. Мы продолжали идти, помогая себе руками, и молчали. Звуки наших шагов были единственными звуками. Зачем вслух говорить о том, о чем мы и так думали? Мысль была простой и пугающей: если туннель упрется в тупик, нам конец.
