собственном теле. Гай целует мою шею, а потом я чувствую его зубы и язык на своей коже.
— Ах... — вырывается у меня. — Гай, я люблю тебя...
Он на мгновение замирает, поднимая голову и заглядывая мне в глаза. На губах расплывается очаровательная улыбка. Такая, будто её обладатель обрёл смысл своей серой до этой самой минуты жизни.
— Повтори, — шепчет он.
За ним следует толчок в меня. Я стону и при этом выдыхаю:
— Я люблю тебя...
— Боже... скажи это ещё раз.
Снова толчок, а я почти синхронно с ним произношу:
— Я люблю тебя!
— Ещё раз.
Толчок, более сильный и мощный. Такой, что вызывает по всему телу дрожь, пробирающую до самых костей.
— Я... — Толчок, и мой голос срывается: — Люблю... — Толчок. Такой, что я стону так громко, что кажется, лёгкие вот-вот разорвутся. — ...тебя, Гай Харкнесс!
Движения становятся быстрее, я дёргаюсь взад-вперёд, натирая спину о кожаное сиденье, пытаюсь приподнять бёдра, чтобы словить ту самую точку, которая вот-вот взорвётся, но Гай крепче прижимает меня обратно, перенимая всю власть надо мной и моим телом. Я ощущаю прилив всё новых и новых сладостных мгновений. То, что сейчас происходит с моим телом, не подвластно никакому закону. Это магия. Волшебство в чистом виде. Уверенные и быстрые движения заставляют меня сгибаться, и с каждой секундой они становятся только увереннее и только быстрее. Мои стоны смешиваются с его голосом, я таю от блаженства.
И когда удовольствие достигает той самой точки, когда собирается в одном единственном месте, Гай быстро выходит из меня, и мы взрываемся по отдельности. Я кричу, пытаясь прикрыть лицо руками, чтобы хоть на немного утихомирить себя, тогда как ощущаю, как что-то тёплое брызжется мне на живот. Не приходится долго думать, что это.
Гай роняет голову, его грудь, покрытая пóтом, вздымается и разрывается от мощного дыхания, а я упиваюсь этими звуками, в наслаждении запуская пальцы в его волосы и обнимая его за шею. У меня дрожат коленки от ещё не отступившего до конца оргазма.
Гай приподнимает меня и впивается в губы, прежде чем прошептать:
— Ты – всё, что мне нужно, моя Роза. Только с тобой мне так хорошо, как никогда не было… Прошу, не лишай меня себя…
[1] Салат французской кухни.
[2] Нам столик возле окна. Поближе к тишине, мадам (фр. яз.)
[3] Следуйте за мной, месье (фр. яз.)
[4] Моя милая (фр. яз.)
Глава 71
Ночь мы с Гаем провели в его машине, тесно прижатыми друг к другу. Никто нас не тревожил. Ночное небо, блики города, уезжающие по домам машины и едва слышные голоса где-то вдалеке, а потом и вовсе могильная тишина, составляли нам компанию.
А всё утро после этой ночи я не могла поверить в случившееся. Я поднимала голову, чтобы взглянуть в безмятежное лицо спящего Гая, прикладывала щеку к его груди, слыша стук сердца, ощущая кожу на своей коже, его руку у себя на обнажённой талии, и не могла поверить в произошедшее. А оно всё чаще и чаще крутилось у меня в голове.
Получается, вчера состоялась наша первая брачная ночь.
Мы оба нехотя возвращаемся обратно домой уже наутро. Вистана всё ещё нет. Я пользуюсь тишиной, чтобы прошмыгнуть в свою комнату и принять душ. Платье приходится передать горничным, чтобы они его отмыли и повесили как новенькое. К слову, горничные, обнаружив нас вместе выходящих из машины держащихся за руку, почему-то постоянно косились в нашу сторону, моментами глупо улыбаясь. А затем, когда мы решаем прогуляться во дворе и немного поговорить, их взгляды и перешёптывания повторяются.
Я опускаю голову, смущаясь такому вниманию, и у меня возникает ощущение, будто они всё знают. Будто сами видели то, что происходило в машине.
— Что-то не так? — спрашивает Гай, с волнением глядя на меня.
— Они все на меня пялятся так, словно ты привёл в дом какую-то шлюху, — отвечаю я немного сердито.
Он нахмуривает брови, и вся мягкость на его лице быстро куда-то девается. Выпрямившись во весь свой высокий рост, он обращается к работницам:
— У вас недостаточно дел, раз вы находите время стоять здесь и тратить время на пустой трёп?
При звуке его громкого голоса несколько горничных синхронно вздрагивают.
— Мы... — начинает одна из них, но Гай её перебивает:
— Вам платят за работу по дому, а не за пускание сплетен. Если я снова замечу вас за безделием, придётся нам с вами расстаться.
— Д-да, мистер Харкнесс... — закивали несколько из девушек. Они разворачиваются и покидают нас в спешке.
Во дворе теперь почти пусто, никого нет, кроме как присутствующей охраны у ворот и по всему периметру.
Я в миг расслабляюсь.
— Ты теперь Харкнесс, — напоминает Гай. — Ты можешь пугать их. Можешь даже угрожать. Не стесняйся делать это, если они чем-то тебя не устраивают.
— Но мне как-то не хочется угрожать простым людям, которые просто болтают за моей спиной.
— Вот в чём различие между Каталиной Норвуд и Каталиной Харкнесс, — усмехается он. — Но я люблю обеих.
Я строю обиженное выражение лица и шуточно толкаю его плечом:
— Так значит, обеих? Одна из них твоя любовница?
Он смеётся:
— Ты – моя любовница. Будь моей любовницей, мне больше ничего и не надо.
— Буду, — шепчу я, обнимая его за шею. — Могу быть ею каждую ночь.
— Мне и этого не хватит, чтобы вдоволь тобой насладиться.
За спиной вдруг слышится звук подъезжающей машины. Я отстраняюсь от Гая, будто от огня, оборачиваясь. Автомобиль паркуется возле колонн дома, и наружу вылезает Вистан.
— Рад, что мои дети наконец явились, — широко улыбается он. Водитель закрывает за ним дверь. — Где же это вы были всю ночь?
Меня отбрасывает в прошлое, к тому самому периоду моей жизни, когда контроль со стороны родителей был самым верным моим попутчиком. Но только если тот контроль всё же осуществлялся моими самыми близкими людьми, то сейчас этим занимается мой враг. Так что послушно кивать я не собираюсь.
— Какая разница, где мы были? — спрашиваю я.
Вистан останавливается на полпути, заводит руки за спину и усмехается.
— Такая, прелестница, что я владею вами. Вашими мозгами, телами, вашими потрохами, каждой костью под вашей кожей. Я – ваш хозяин, ваш владелец,
