τοῦ οσίου Σαββα, τοῦ ἐπικαλουμένου Χάλδου), о коей говорится в одном акте Филофеева монастыря XI века.
169
Св. Григорий задачею своей жизни поставлял учить других умной молитве и не скрывал своего учительского призвания к тому. Оттого, встретившись однажды с пр. Максимом, он не удержался и спросил его упражняется ли тот в умной молитве. Ответ Максима показал великому учителю, что неучившийся знал едва ли не более учащего. Об этой встрече подробно говорится в «Добротолюбии». По свидетельству той же книги, он устроил в Македонии три лавры. В жизнеописании Максима сказано, что слава Григория «дошла до царей земли Андроника, Александра (?), Степана и Александра». Известны его восторженные песни св. Троице, поемые на воскресной полунощнице.
170
Вероятно, речь идет о Евангелии тетр Филофеу, 33, датируемом ныне X в. (см.: Οι θησαυροι του Αγιου Oρους... Т. 3. Ф. 307). Исследователи и путешественники XIX в. постоянно отмечают, что афонские монахи принимают греческие унциальные рукописи за уставные славянские (см., напр.: Григорович В.И. Очерк путешествия по Европейской Турции. 2-е изд. М., 1877 (репринт – София, 1978; далее – Григорович В.И. Очерк...). С. 83: «Сколько раз выдавали они мне за словянскую греческую рукопись, писанную уставом! Привыкнув видеть уставные словянские книги, полагают, что устав есть только их примета»).
171
Через неделю он принес мне каталог, известив меня, что успех его стоил ему позорного остракизма со стороны дружественной до тех пор обители. Передавая библиотекарю экземпляр составленного им каталога, он проговорился, сказав, что делал его по моему поручению и что другой экземпляр имеет передать мне. За это ворота монастыря затворились ему навсегда. Не жалуюсь на подобное обращение с нами – исследователями (на взгляд старцев – собирателями) памятников книжной древности. Св. Гора имеет право не доверять нам. Но жалею, что отнимается надежда на приведение в известность всех древних рукописей афонских. Требуется, чтобы составилась для этого ученая комиссия из пользующихся доверием старцев лиц – наибольшею частью греков, частью русских. Мысль об этой комиссии я уже пускал в ход в Афинах. Представляю ее теперь и на суд России. Надобно спешить оглашением перед всем светом того, что уцелело в библиотеках Востока от письменности византийской. Много охотников преследуют эту редкую дичь, вооруженные оружием – если не всегда крепким, то большею частью – метким, если не всегда отнимая ее у науки, то не всегда и даря ее науке. – В поощрение бедного трудолюбца я сообщаю к сведению любопытных составленный им каталог. См. в конце статьи.
172
Если я ошибаюсь в своих филологических заключениях, пусть вина падет на словесный факультет Афинского университета, который до сих пор не позаботился просветить мир историею нового языка греческого. Темное слово νερον большею частью производят от итальянского: πένο = «черный». А строгие эллинисты считают его в этимологическом родстве с Νηρευ? = «бог морской» и с известными в нашей пиитике нереидами, производя последнее от νέω «плыву» и ῥέω – «теку», – обоих вместе, тогда как славянист, конечно, не упустит случая греческого нирея вывести из нашего ныряю. Нынешние уменьшительные греческие окончания существительных на ιτζα и ιτζι есть, бесспорно, славянская форма. Она теперь – всеобщая; но была ли такою же в XI веке, неизвестно.
173
Летосчисление от Р. X. встречается и в двух хрисовулах той же «Истории». Не есть ли уже это – прибавка переписчика?
174
Эпизод со стаканом или банкой варенья, для завязывания которой игумен Каракала вырезал ножом лист из пергаменной рукописи, связан с путешествием на Афон в 1837 г. английского путешественника Р. Керзона, приобретшего на Св. Горе значительную коллекцию греческих и славянских рукописей (см.: Curzon R. Visits to Monasteries in the Levant. London, 1910 (1-е изд. – 1849). P. 365–366; Костић В. Све та Гора, виђена очима енглеских путописаца (1750–1850) / Четврта казивања о Све тоj Гори. Београд, 2005. С. 366).
175
Ни Caracalla не есть латинское, ни καρακαλος – греческое слово. Латинское производится из древнегалльского, означавшего какую-то длинную одежду. А греческое? Κάρα (череп) и καλὸς (хороший) не связываются ни логически, ни грамматически. Что же? остаются русские каракула и каракуля... Мы сейчас увидим, что появление в монастыре Каракаллы славянской стихии не есть вещь невозможная.
176
Так. Но приобретаемые иноком купеческие взгляды, речи и приемы, но уныние при неудаче торга, но злое соревнование торгующих, но неизбежное желание выказать товар лицом и след<овательно> тысяча уловок утаить его несовершенства, но шум базарный, но промышленный дух мирских жителей Кареи, и пр. и пр.? Нет, не так!
177
Systeme «d’oeuf boeuf», – как назвал ее присмотревшийся к ней француз.
178
Никифор I Φοκά, славный в византийской истории полководец, родившийся в 912 г., возведенный на престол в 963 г. и убитый 10/11 декабря 969 г. Историки византийские называют его бессердечным, скупым, грабителем, Люитпранд – безобразным по душе и телу; а св. Афанасий не находит слов, чтобы восхвалить его высокие нравственные совершенства. Он доводился племянником преподобному Михаилу из фамилии Малеиных, в монастырь коего ходил часто, где и познакомился с Афанасием. В своем «уставе» преп. Афанасий довольно подробно говорит о Никифоре, «великом в мужестве и добродетели, хранением и блюдением ума, продолжительнейшими постами, напряженными бдениями и постоянным почиванием на земле превосшедшем живущих в горах монахов, коего подвигов и целомудрия и передать словом не можно». Дружественные отношения их между собой, конечно, не могли заставить преподобного говорить ложь. Кедрин уверяет, что занять престол побудила Никифора страсть к царице Феофане, с которою он и прежде был в сношении. А св. Афанасий, видевший Никифора уже после брака с царицею, говорит, что царь с клятвою уверял его «καὶ τῆς γυναικὸς μηδεμίαν ἐπιςροφὴν ποιῆσαι». Довольно неясные обстоятельства женитьбы Никифоровой не позволяют сделать окончательного заключения об отношениях между супругами. Тот же Кедрин говорит, что царица отвращалась сожительства с Никифором. Подосланные ею убийцы нашли его не в спальне и не на ложе царском, а где-то в другой комнате спящим на полу под медвежьей кожей на войлоке. Здесь виден, конечно, тот самый Никифор, которого затрудняется достойно
