Забытая книга прославленного путешественника и исследователя (А. А. Турилов)
Читайте книги – в них уже все написано.
К. А. Майкова
Если говорить о заглавии вступительных заметок к этому изданию, то, пожалуй, сюда в равной мере подошло бы еще более эпатирующее и провокационное: «Архимандрит Антонин Капустин – забытый исследователь византийских и славянских древностей Афона». И это отнюдь не будет преувеличением. Как ни парадоксально, книга человека, признанного одним из основоположников российского византиноведения и славяноведения (собственно – палеославистики), неутомимого собирателя источников для развития и той и другой отрасли гуманитарного знания1, давно и прочно забыта в отечественной и зарубежной науке (в том числе церковной). Можно сказать даже, что она туда просто не вошла, во всяком случае – в историю славистики. Судьба первой книги архим. Антонина в науке решительно отличается от судьбы последовавшего за нею почти через два десятилетия двухтомника «Поездка в Румелию» (СПб., 1879) и «Из Румелии» (СПб., 1886), который сразу же был воспринят (причем не только в России, но и учеными славянских стран) как кладезь сведений об источниках славянских древностей на Балканах, и прежде всего о древних рукописях. По горячим следам этим двум томам (или, собственно говоря, двум частям одной книги) были посвящены как минимум два обширных реферата, написанных весьма прославленными (в то время либо уже впоследствии) учеными2. С «Заметками паломника» ничего похожего не случилось, хотя книга заслуживает внимания отнюдь не в меньшей степени. Вокруг нее сложился (за одним исключением, о котором ниже) своеобразный заговор молчания3. Читая «Заметки» в первый раз, не знаешь, чему удивляться больше – числу открытий и наблюдений автора или же тому, скольким людям, для которых эти сведения были важны в научном плане, они остались неизвестными (честно признаться, к числу их до самого последнего времени относился и автор этих строк). Приведу лишь несколько примеров забытых заслуг архимандрита Антонина (далее практически все они отмечены в комментариях). Работая с греческим Синодиком, хранящимся в Протате, исследователь обратил внимание на содержащееся в нем поминание сербского «короля Димитрия», которого не смог отождествить с известными ему историческими лицами. Это единственное прямое указание христианского имени одного из крупнейших деятелей сербской истории XIV в. – короля Вукашина, погибшего в 1371 г. в битве с турками на реке Марица. Из-за незнания книги Антонина факт стал известен исследователям лишь более столетия спустя, с выходом в свет каталога греческих рукописей Афона Л. Политиса и М. Мануссакаса, на основании данных которого сербский историк искусства Иван Джорджевич написал специальную статью. В примечаниях к «Заметкам паломника» Антонин впервые полностью опубликовал месяцеслов Мирославова евангелия, древнейшей (между 1180 и 1200 гг.) сербской рукописи, хранившейся в ту пору в Хиландаре, но в новейшей монографии, посвященной истории этого памятника4, данный факт и имя исследователя не упоминаются. В монастыре Ватопед ученый паломник видел византийскую мозаическую икону, принадлежавшую царице Анастасии Романовне, первой жене Ивана Грозного, вероятно, вложенную на Афон в память о ней. В новейшей обширной и обстоятельной монографии, посвященной византийским иконам, находящимся и находившимся в России, мы не найдем этого упоминания5. Вообще, тема «Антонин Капустин и православная средневековая живопись» может составить предмет особого разговора. Каждый раз, оказавшись в новом монастыре или ските, наблюдательный и чуткий к прекрасному автор «Заметок паломника» внимательнейшим образом рассматривал иконы и фрески, делал замечания о их стиле и иконографии, высказывал сомнения в датировках. Нет сомнений, что в описываемое время он (как и епископ Порфирий) видел византийских (и в особенности поствизантийских) художественных памятников больше, чем все российские университетские и академические ученые вместе взятые (не следует забывать, что изучение византийского искусства в ту пору только начиналось – в Московском университете К.К. Герц начал читать посвященный ему курс в 1857 г.). Поэтому хотелось бы, чтобы «Заметкам» была посвящена если не целая глава, то хотя бы отдельный раздел в замечательной книге Г.И. Вздорнова «История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX в.» (М., 1986), безусловно одном из лучших трудов по истории отечественного искусствознания. Однако на ее страницах архимандрит Антонин упоминается только один раз по случайному поводу. Почему «Заметки паломника» не привлекли к себе своевременно должного внимания – остается только гадать (в особенности учитывая огромный интерес тогдашнего гуманитарного научного сообщества к культурным сокровищам Святой Горы). Вероятнее всего, причин было несколько. Одна из них заключается в излишне скромном заглавии, где-то даже камуфляжном6. Не всякому придет в голову (и, как видим, – не пришло) искать исследовательские материалы (да еще столь изобильные) на страницах «заметок паломника», к тому же лица, облаченного духовным саном7. Другая заключалась в относительной научной молодости автора, имя которого еще не было на слуху (в случае с путешествием по Европейской Турции того же Антонина пятнадцати-двадцатилетний промежуток между поездкой и изданием книги о ней пошел последней только на пользу). Свою роль в невнимании к «Заметкам» сыграл, возможно, и своеобразный университетско-академический снобизм по отношению к настоятелю посольской церкви в Афинах. В каком-то смысле не случайно, что в числе немногих ученых, использовавших исследовательский материал «Заметок» Антонина, был его младший (учился 10 годами позже) «однокашник» по Киевской духовной академии (а возможно, и ученик), будущий архиепископ Владимирский Сергий (Спасский)8. Имеется, наконец, и причина полутехнического характера. Сочинение архим. Антонина существовало по преимуществу как публикация на страницах «Трудов Киевской духовной академии», отдельное издание (как это нередко было в XIX cтолетии) представляет собой сброшюрованный том оттисков, количество экземпляров которого неизвестно. Нельзя, к сожалению, повернуть время вспять и заставить прочесть (с несомненной пользой для себя) книгу архимандрита Антонина его современников и несколько последующих поколений. Но можно и должно оценить наконец по достоинству научную значимость его книги. Первым шагом к этому и является настоящее издание. Если же отвлечься от проблемы исследовательских приоритетов, то книга архимандрита Антонина представляет собой весьма увлекательное, хотя и не во всем легкое чтение. Основу ее составляют дневниковые заметки автора, даже не слишком сильно отредактированные9. Эта дневниковая основа придает живость и непосредственность повествованию и одновременно обнаруживает в авторе сочетание огромной эрудиции и нескрываемого интереса к различным сторонам и проявлениям окружающей жизни. Ему почти в равной мере интересны природа и история Афона (и античная, и христианская), монастырские и богослужебные уставы, иконография и иконописный стиль, книжные собрания
