власть сама она узурпировать не может. Часто могла и делала, чему в истории масса примеров. Власть — это свойство, а не состояние. И вы это прекрасно знаете. Этим свойством наделено конкретное место в пространстве и времени, которое ваша церковь незаконно захватила насильственным путем и удерживает уже на протяжении многих столетий. Главное для вас: удерживать власть, которая приносит её обладателю все блага, которые только существуют в этом мире, а всё остальное — учения, догматы, заповеди, бесконечные нравоучительные тексты — лишь антураж, необходимый для сохранения и процветания этой власти. И есть ещё одна очень важная и тщательно скрываемая вами причина, по которой властители, то есть люди, занявшие место в пространстве и времени, обладающее свойством власти, выбирают именно христианство, а не другую религию, чтобы сделать её государственной. Уверен, что вам хорошо известна эта причина, но, возможно, не всем присутствующим в этом зале, поэтому я её озвучу! Христианство является религией рабов, о чём свидетельствуют почти все ваши священные тексты: ударили тебя по правой щеке, подставь и левую, возлюби врагов своих, всякая власть от бога и так далее… По сути, оно приучает верующих к покорности, не сопротивлению и приспособленчеству. Свободный человек просто не способен принять такие, якобы, ценности, а если и принимает, то становится не свободным. Вот, в чём вся суть! Христианство — идеальный духовный и нравственный инструмент, чтобы при помощи него закабалять народы, властвовать над ними, выжимая из них все соки. Вам плохо, но вы терпите, потому что так Бог велел, не бунтуйте, не добивайтесь справедливости с оружием в руках, смиритесь со своей участью, сохраняйте доброту и кротость в самых стесненных обстоятельствах, горбатьтесь всю жизнь на власть имеющих, а награду получите после того, как помрете — на том свете. Плоть грешна, укрощайте и всячески третируйте её, не нужны вам никакие блага и радости жизни — они лишь отвлекают вас, совращают и уводят с пути истинного. И не смотрите на то, что властители, а также их приближенные, ни черта не делают, а живут припеваючи, зато они в рай не попадут. А вы в поте лица добывайте хлеб насущный, подыхайте в нищете и радуйтесь… Смертный грех — убивать. Вам убивать нельзя, а нам можно ради благой цели. Мы ваших волхвов поубиваем всех и приведем вас к истине. Богатыми вам быть нельзя — проще верблюду сквозь игольное ушко пройти, чем богатому в рай попасть. А нам богатыми быть можно и даже нужно, потому что мы на себя эту ношу взвалили и хотим, чтобы вы в рай попали, раз уж нам не суждено… Но время ваше вышло. Нет ничего на этом свете, что не заканчивалось бы. Вот и ваше время нахождения в точке пространства, обладающей свойством власти, близится к завершению. Вы будете смещены родноверием на обочину жизни, в Тартарии — точно, а впоследствии, очень вероятно, — и по всему миру. Всё течет, всё меняется: религия, делающая людей несвободными, поощряющая рабские инстинкты, уходит в прошлое. Ей на смену грядет родноверие — религия свободных людей, для которых Бог — не деспот, палач и судья, обладающий всей полнотой власти и не терпящий никакой конкуренции, а живое многообразие скрытых и явленных сил природы, порой, сталкивающихся друг с другом в противоречиях, разрешать которые позволительно только человеку. Почему Бог не один, а их много? Да потому, что быть одному плохо и неестественно. Давайте-ка вас сделаем единственным человеком на земле и посмотрим, через какое время вы сойдете с ума. Так и с вашим монотеистическим Богом — его просто не существует, потому что мы не наблюдаем безумия в мироздании. Несмотря на всю свою сложность, оно довольно упорядоченно и, можно сказать, разумно, чему человечество является неопровержимым доказательством… Богов много, потому что это естественно — конечно, у них есть своя иерархия, но она живая, не закостенелая. В определенной степени, каждый человек является Богом, — ну, или, по крайней мере, его зачатком, подобным семени. Можно вырастить в себе Бога, и первое, самое основное, что необходимо сделать на этом пути — стать свободным. Боги родноверия ни в коем случае не препятствуют человеку в этом, потому что им нужны не рабы и не друзья, как утверждают особо продвинутые христиане, а настоящие живые конкуренты, — ведь только конкуренция подстегивает развитие, в том числе и духовное… Вы же можете возвращаться в то болото, из которого вылезли…
Волхв замолчал, но совершенно не было похоже на то, что он полностью выговорился — наоборот, он предоставил возможность патриарху как-то ответить на свою речь, и тот, несомненно, ответил бы, загнал бы снова всех присутствующих под колпак своего завораживающего голоса, где попытался бы, во-первых, продержать как можно дольше, и, во-вторых, превратить в свою преданную паству. Второй раунд диспута затянулся бы на несколько часов, может быть, даже дней, пока кто-нибудь не помер бы или не спятил. Доримедонт одной рукой приподнял митру, явив миру удивительно несуразную плешь, совершенно не вяжущуюся с тем великолепным головным убором, который её прикрывал, протер обильный пот белоснежным платком, ловко извлеченным откуда-то из-под саккоса, водрузил митру на место, заулыбался как-то странно и… Ничего… Молчание сковало этого человека… В зале воцарилась тишина… Водов, который по небольшому движению брови Дорогина, понял, что тот принял решение и готов его огласить, объявил чрезмерно громко, словно пытаясь кого-то перекричать:
— Диспут объявляется завершенным! Первое лицо государства приняло решение и сейчас объявит его. Вам необходимо сохранять спокойствие и молчание.
Три Д едва заметно улыбнулся, бросив быстрый взгляд на своего пресс-секретаря — умеет этот прохвост порадовать! спокойствие и молчание — сколько сарказма и тревожной непреклонности в этих словах! а ведь за ними стоит судьба миллионов! странное это всё-таки дело — решать, кому жить, а кому умирать, какая религия получит государственную поддержку и одобрение, а какая попадет под запрет, и её последователи подвергнутся гонению, если откажутся отречься от своей веры и принять новую, то есть хорошо забытую старую, или вообще физически ликвидированы при возникновении такой необходимости. а ещё более странно то, благодаря чему чаша весов склонилась в одну сторону, а не в другую — мелочь, сущий пустяк, о котором вообще никто не узнает, да и сам я буду стесняться об этом думать и, наверняка, в скором времени совсем забуду. что останется? трудное решение, принятое на основании сложного теологического диспута между главами двух религий. а козюличка-то — всего-навсего потная плешь под золотой митрой патриарха, приподнятой им на секунду. ведь
