всем лучше.
— Ей потребовался почти месяц, чтобы прийти в себя! — воскликнул папа.
— Ты не говорила… — я улыбнулась Лили, прекрасно зная, что она не была больна. Перед отъездом из Неверры Круз зашёл, чтобы вернуть мой телефон и рассказать мне обо всей лжи, которую они с Лили скормили моему отцу, чтобы удержать его от поездки в Руанду.
Позади Лили и Эйса из темноты отделилась тень. Каджика. Я улыбнулась ему, но он не ответил на мою улыбку. Его взгляд метнулся к лодочному сараю позади меня, как будто ожидая, что из него выйдут другие, но больше никто не шёл. По крайней мере, не те люди, за которых он держался.
Я подошла к охотнику и обняла его.
— Я действительно рада тебя видеть, — он не обнял меня в ответ, но я и не ожидала, что он это сделает. Я отпустила его, затем тихим голосом ответила на его незаданный вопрос. — Это билет в один конец.
На его челюсти задрожал нерв.
Всё ещё тихим голосом я добавила:
— Гвен хотела, чтобы я сказала тебе, что с ними всё хорошо. Но теперь, когда я здесь, почему бы тебе не пойти и не выяснить это самому?
Я улыбнулась, кивнув головой в сторону лодочного сарая.
— Зачем мне идти к ним?
Моя улыбка дрогнула.
— Разве ты не хочешь быть со своей семьёй?
Его взгляд метнулся к Лили, но почти так же быстро метнулся прочь.
— Кто-то должен остаться в Роуэне, чтобы присматривать за паганами.
За всеми или одним паганом в частности?
— Я вернулась, Каджика.
— Но как надолго?
Я посмотрела на Лили, которая улыбалась чему-то, что папа рассказывал Эйсу.
— Достаточно надолго.
Каджика скрестил руки на груди.
— Пока они не найдут выход из баситогана, я останусь здесь.
Хотя его рассуждения звучали разумно, я не могла не подозревать, что в его желании остаться в Роуэне было нечто большее. Возможно, я ошибалась. Возможно, Лио посеяла в моём сознании семя сомнения, у которого не было причин прорастать. Возможно, между ним и Лили не было ничего, кроме ментальной связи.
— Спасибо тебе. За всё, чему ты меня научил. Хочешь верь, хочешь нет, но это пригодилось.
Его янтарные глаза блеснули.
— Мне так много нужно тебе рассказать.
Чья-то рука легла мне на плечо.
— Поправка. Тебе так много нужно рассказать всем нам, — Касс вернулась. — Но сначала. Вот, — она сунула что-то мне в руки.
— Что это? — спросила я.
— Твой подарок на день рождения, глупышка.
Я осторожно разорвала бумагу и вытащила буклет. Словарь был напечатан жирными золотыми буквами поверх ярко-розовой холщовой обложки. Я затаила дыхание, просматривая его.
— Тебе нравится? — спросила Касс. — Я расположила все слова в алфавитном порядке, — Кейси напечатала каждое слово готтва и фаэли и их определение. — Ты не злишься, что я взяла это из твоей спальни? Я положила его обратно. Я просто подумала, ты знаешь, что, напечатав это, ты лучше сохранишь его. Я знаю, как много значат для тебя книги твоих предков.
Я издала тихий звук в глубине своего горла.
— Это идеально. Мне нравится.
Лили что-то показала.
— Ты тоже хочешь такой же? — спросила Касс.
Я моргнула, глядя на Касс.
— Теперь ты понимаешь язык жестов?
— Лили учила меня, — усмехнулась Касс. — Ничего, если я сделаю ей копию?
— Конечно. Может быть, Каджика тоже хочет такой же? — предложила я.
Он хмыкнул.
— Я хорошо разбираюсь в языках наших племён.
Папа вытирал песок с щипцов влажной тряпкой для мытья посуды.
— Может быть, мне тоже стоит научиться.
Я бросила взгляд на его лицо.
— Э-э…
— Это отличная идея, — сказал Эйс, улыбаясь.
Моё сердце ускорило свой ритм.
— Правда?
— Боже мой, что это такое? — Касс схватила меня за левую руку.
Кровь отхлынула от моего лица. Моя метка пылала. Дерьмо. Дерьмо. И тройное дерьмо.
— Ты обручилась? — она завизжала.
— О… э-э…
На моей верхней губе выступили капельки пота. Я слизнула его, украдкой взглянув на Эйса, чьи руки были сложены на груди, а губы изогнуты в хитрой улыбке. Застрелю. Я опустила взгляд на кольцо. Мне вдруг захотелось, чтобы Касс вместо этого заметила мою метку.
— О, Боже мой, ты сделала это! Ты так и сделала! — почти взвизгнула она. — И ты мне не сказала! Это кто-то, кого ты встретила в Африке?
Несмотря на то, что свет факелов тики был слабым, я была почти уверена, что моё лицо было самого глубокого оттенка красного, когда-либо существовавшего. Я провела рукой по волосам, раздумывая, не соврать ли мне об этом, выдав кольцо за подарок, который я купила себе в Африке.
— Я должен отдать тебе должное, сынок, — сказал папа. — Я не был уверен, что она скажет «да».
Я сглотнула.
— Что?
— Ты же не думала, что я попрошу твоей руки без согласия твоего отца, не так ли? — спросил Эйс.
О.
Чертов.
Великий.
Дух.
Эйс говорил об этом с моим отцом! Вот почему он ухмылялся как идиот до этого.
Песок, поглоти меня. Озеро, унеси меня прочь.
Ни песок, ни озеро не слушали.
Взгляд Касс оторвался от кольца и остановился на Эйсе.
— Ты, — я была почти уверена, что у неё вот-вот случится аневризма — Ты попросил её выйти за тебя замуж?
Эйс улыбнулся.
— Я так и сделал.
И Лили, и Каджика нахмурились, что сказало мне, что они не были в курсе.
Касс моргнула, глядя на него, а затем положила руки на бёдра и посмотрела прямо на меня.
— Мне лучше быть твоей подружкой невесты.
Я начала приходить в себя, но это было медленно. Очень медленно. Моя рука больше не светилась.
— Кого ещё мне попросить? — наконец сказала я, отчего лицо Касс расплылось в ухмылке.
Когда она объяснила Лили, что мы говорили о свадьбах друг друга с детства — что было не совсем правдой… В то время как у Касс было всё, кроме выбранного жениха, я никогда не задумывалась об этом — я спросила папу:
— Ты сердишься?
— Сержусь? Я был немного удивлён. Особенно с тех пор, как я думал, что Эйс уже помолвлен и вот-вот станет отцом. Но потом он объяснил, что ребёнок Анджелины не его, что он знал с самого начала, но остался с ней из чувства долга, и хорошо, когда он сказал мне, что влюблён в мою маленькую девочку, — папа взял меня за руку и сжал её обеими руками. — Когда он сказал мне, что никогда раньше не чувствовал этого, что ты его Нова, — его глаза, как и мои, затуманились при упоминании мамы. — Я сказал ему не терять ни
