места, где праздновать окончание третьего курса. Мила предлагала сходить в приличный ресторан, но Лен был категорически не согласен. Дескать, ему и так платить за двоих — за себя и свою девушку, — так еще и в ресторане. Заявив, что он не потянет такие расходы, не с его заработком управляющего в доме леди, предложил «Медвежью охоту». Всем остальным было неважно, где праздновать, даже Ребору, у которого Соня тоже захотела, чтобы он заплатил за нее. Что уж говорить про Деля? Он готов был просидеть с друзьями на бордюре у Академии с чашкой чая, главное, чтобы все были рядом. Так что Лен воевал исключительно с Милой и после жарких споров настоял на своем (девушка просто устала и смирилась). Так и получилось, что одним теплым летним вечером друзья оказались за столом в таверне «Медвежья охота» с кружками пива и карамельного эля (для дам). Весело смеясь, они по десятому кругу обсуждали события уходящего учебного года. Сидели впятером: Мэла не было. С того рокового разговора и драки в доме Милы он больше не общался ни с кем из друзей и даже в Академии, если встречался с ними, молча проходил мимо. Между Ребом, Делем и Леном установилось безмолвное соглашение не обсуждать произошедшее. Первому было все равно — дракон никогда не ладил с человеком, второй слишком болезненно переживал последствия произошедшего и из-за испытываемого чувства вины не мог осуждать теперь уже бывшего друга, а третий готов был рвать и метать при одном только упоминании его имени. Лен ни с кем, даже с Милой, не говорил на эту тему, он не простил Мэлу ни его слова, ни его поступки.
Поэтому пятым за их столом сидела Соня. Флегматичная дриада хорошо вписалась в их компанию. Она легко нашла общий язык с Милой, а тот факт, что она продержалась в статусе постоянной подружки Реба почти год, говорил о многом и давал Лену повод для шуток в адрес «остепенившегося ловеласа».
— Давайте тост, — предложила дриада, прерывая перепалку лиса с драконом.
Мила тут же поддержала ее:
— Давайте. Лен, налей мне еще эля.
— Если я тебе еще налью, домой я тебя понесу.
— Это оскорбление? Я не такой хлюпик, как ты, меня от пары бутылок не понесет признаваться в любви и рисовать на мостовой.
— До конца жизни будешь мне это припоминать? — скривился Лен, открывая новую бутылку и наполняя кружки дам.
— Буду, смирись и говори тост.
— Исполняю желание дам.
Подхватив свою полупустую кружку, он встал и, откашлявшись, заговорил:
— Несмотря на все трудности этого учебного года, мы его пережили! За эти несколько месяцев случилось многое, часть из этого хотелось бы навсегда забыть — Мила, не переживай, это не про тебя, — а другую часть — не забывать никогда. Наша компания пополнилась двумя прекрасными — проклятье, мне пришлось это сказать — девушками. Всем нам удалось сдать сессию и не вылететь из Академии, а также достаточно побузить, чтобы сокурсники нас запомнили. В общем, этот год был не менее прекрасен, чем остальные, и я хотел бы выпить за то хорошее, что он нам принес! А еще за вас, друзья мои!
Все радостно поддержали тост. Когда градус спиртного в телах достиг нужного уровня, разговоры из веселых перешли в разряд задумчиво-философских. И пока пьяный Реб доказывал трезвому Делю (ликан и раньше почти не пил, а после произошедшего даже не притрагивался к алкоголю, не допуская ни малейшей возможности потери контроля), что крендельки надо есть горстями по десять штук, а не по одной, Милу потянуло на рассуждения о магических артефактах. Ее очень заинтересовал рассказ Лена о Пелене Карсена, в Рассветном Лесу о таких вещах никто не слышал.
— Неужели можно так скрыть свою сущность, что никто не догадается?
— Догадаться то может и догадается, — неожиданно ответила Соня, пока Лен жевал рульку. — А вот увидеть… Магия, она на многое способна, особенно, древняя.
— Карсен не так уж и давно жил, каких-то пятьсот лет назад, — возразила бессмертная эльфийка.
— Всего-то, — иронично поддакнул Лен, за что получил подзатыльник.
— А я вот поддерживаю Милу, — встрял Реб, оставив наконец-то в покое Деля, давившегося крендельками. — Не верю, что можно с помощью какой-то маленькой штуковины изменить себя до неузнаваемости и никто не заметит. Разве маги не видят свои артефакты?
— А у тебя что, Карсен по Академии бегал? — саркастически поинтересовался Лен, стуча по спине Деля.
— А что, кроме Карсена у нас магов нет?
— Да какие сейчас маги, — неожиданно с презрением заметила Соня.
— Вот-вот, — поддержал ее Лен, и даже Мила печально качнула головой:
— Да, в Рестании с магами беда. Я не хвастаюсь, в Рассветном Лесу магов очень мало, но они хоть что-то могут.
— Вот поэтому мне всегда больше другие заклинатели нравились, — заявил Реб. — Ведьму же никогда не проведешь! А любой чернокнижник тебя на шпили Академии намотает, будь ты хоть трижды ликан! Дель, без обид.
— К слову о чернокнижниках, — припомнила Мила. — Помните первую лекцию Кэристы? «Леди Феланэ, представьте, что лежите на алтаре». Как думаете, это совпадение или она догадывалась?
Реб почесал подбородок, размышляя. Лен же припомнил кое-что из рассказа отца.
— Я думаю, она все знала. Она видела истинную суть и Деризы, и Верина, но не считала нужным вмешиваться. Зато дала подсказку и немного помогла.
— Могла бы и побольше, — придирчиво заметил Реб.
— С чего ей вообще было помогать именно нам? Или им? — резонно заметила Соня. — Ее никто к этому не обязывал.
— Ну как крендельки, Дель? — внезапно поинтересовался у откашлявшегося друга Реб.
— При девушках я не могу дать тебе ответ, который в полной мере бы отобразил мое отношение к ситуации и к заданному вопросу.
— Сразу видно — трезвый, — с сожалением вздохнул дракон, вызвав очередную волну смеха.
После третьей бутылки на двоих, Милу развезло окончательно, чтобы начать обрабатывать Лена на предмет знакомства с родителями.
— Два месяца как раз хватит, сейчас на западных границах спокойно, доберемся до поместья недели за две.
— Мила, — простонал Лен. — Зачем нам ехать?
— Я хочу познакомить тебя с семьей, — она начала откровенно ластится к нему — все же третья бутылка давала о себе знать — и даже положила голову
