вы шпион?»
«Тьфу на тебя!» — ответ ли?!
Каков вопрос, таков ответ. Обмен слоганами из стародавних фильмов, подобно парольному цитатничеству из Братьев.
Шутки шутками, однако впервые за многолетнюю дружбу мент-говночист подспудно всерьез озадачился подлинным статусом коммерсанта.
Нет, конечно, со школьной скамьи пробавлялись в своем кругу тривиальным истошным «Товарищ майор! Я не смеялся! Отметьте!» — в потолок, незримому-вездесущему оку-уху. Анекдоты неиссякаемого Гомозуна преимущественно были за гранью лояльности. Впрочем, все по-настоящему смешные анекдоты той поры — за гранью лояльности. Собственно, и гневное «Нет!» на провокационное «Шутку хочешь?» — из того же игрового ряда: наш ответ на происки идеологического недруга.
Но чтоб всерьез? Друг и есть друг. Заподозрить в нем идеологического недруга — как шпиона, так и… наоборот — себя не уважать.
А с другой стороны… По прошествии лет и лет…
Гипертрофированная внутренняя и внешняя раскованность Олега — от давнишней безнаказанной фарцовки до нынешней аферы с «евро»… Позволительно не всякому-якому природному внутренне и внешне раскованному. Более того, лишь избранному. И привлеченному.
После Августа, само собой, Система гикнулась, и львиная доля привлеченных предпочла планиду отвлеченных — в коммерцию подалась. Возможности, само собой, не те, не прежние — про дочь не в курсе, скажем. Но…
Тогда понятны-объяснимы и «Доброхот» с его всепроникающим контингентом (глаза и уши!), и априорная осведомленность по линии Е.Е.Е. («egor. doc» — тайны мадридского двора, известные младенцу!), и лихое участие в битве за урожай «евры» (мы их угоним!). Жена-индианка. Зарубежный коллега Ленивец, понимающий с полужеста. Без последствий «кинутый» банк «Кредит-Вест», обидчик друга-Марика. «Обкомовский номер». Гипнотическое подчинение Каймана-Чепика.
Деньги решают не все, но многое. Многое, но не все.
— Олег Викторович, вы шпион?
— Шпион, шпион! Отстань!
Единожды солгав…
Когда это?
Умолчание не есть ложь. Да ты и не спрашивал, дружище!
По прошествии лет и лет наслаивается некий «культурный слой». «Дятлом» Олег не был — это как пить дать. А в остальном — работа есть работа, работа есть всегда. Дороги, которые мы выбираем. Гомозун — коммерсант. Токмарев — мент. То-то всенародная любовь из всех щелей прет — что к тем, что к другим!
Рефлексии побоку, и вопрос Артема не из разряда риторических-обличающих, а из разряда животрепещущих, трепещущих живо:
— Повторяю. Предположим, все же говно. Активное. Да-да, твой Ленивец не фантазер, и ты все просчитал. Но «евру» привезут не этим рейсом, а следующим. Допусти. Как?
— Допустил. А никак! Откроем, убедимся, быстренько закроем и с матерком отправим финнов строго по адресу — на Ленспецкомбинат. Российская нескладуха, семь пятниц на неделе, часовая заминка на круг. Нормальный ход!.. И будем ждать очередного подарка от «Tuore tuuli». Но этого не случится, Тем. Я же вещий! И не по бараньей требухе гадаю! Все схвачено.
…Не все. Залог успеха — в гробовом молчании. Чтоб никто посторонний! Друг ли, враг ли! НИКТО.
«Гвардейцы» — своеобразный друг. Гомозуну. И не они на самом деле беспокоили Токмарева. Вопрос «по поводу посторонних» — пробный шар. Лунка известна-уготована — Гомозуном же, знающим свой контингент вдоль и поперек. Артем и не сомневался. И не о том хотел сказать. То — друг.
А враг? О котором Гомозун, хоть трижды вещий, элементарно не имеет понятия. Ибо нельзя объять необъятное. <MI>Возможности, само собой, не те, не прежние. И в прошлогоднем декабре Олег был где угодно (на Канарах-хренарах, в Альпах-хренальпах), но не в селении Доькар-Оьла (иначе Толстой-Юрт). А Токмарев был! В Доькар-Оьла! И внимал Марзабеку, вещавшему про Е.Е.Е.: «Долг с него получу. Весь! Одним грузовиком не отделается. Четыре, пять грузовиков отдаст. И не с рублями. Соображаешь?» Теперь соображает. И должен (не может не) сообщить Гомозуну о…
…о-о-о, это, согласись, Тем, слишком нарочито. Чего не придумает Токмарев, лишь бы время оттянуть и — ни твердого «да» или, на худой конец, ни твердого «нет»! А времени осталось…
Пискнула рация:
— Первый?! Я — развилка. Первый, первый!
…не осталось времени…
Гомозун цапнул рацию с проворством изголодавшегося кота:
— Я — первый!
Да или нет?
— Грузите апельсины бочках! Ушли к вам!
Да…
22
Производственная тема — бегло.
Все эти «Сталевары», «Трактористы», «А мы монтажники-высотники», «Говночисты»…
Горячечные моно— и диалоги: «Стране позарез нужен металл (хлеб, лес, уголь, апельсины бочках), а ты баклуши бьешь?!»
Конфликт лучшего с хорошим. Победа лучшего над хорошим.
Вдохновенный прорабский труд — экшн-экшн-экшн с участием стройматериалов, башенных кранов, бульдозеров, комбайнов и др. Идиотически счастливые лица, перекошенные истерическим «Дае-о-ошь!!!»
Тоска зеленая.
Не спасает ни обязательная комическая сценка, ни финальная пьянка с проникновенными речами, провоцирующими комок в горле от гордости за…
А сценка была-а-а. Насколько обязательная и насколько комическая — дискуссионно. Но была. В предбаннике.
Спешное одевание Гомозуна коленопреклоненным и голым Токмаревым (он-то всегда успеет, в тридцать секунд):
— Штаны, блиннн, «в облипочку»! Жопу от скамейки оторви!
И дверь извне — нараспах! И в дверях — Гречанинова. Вся как божия гроза.
Что она хотела стребовать с Артема, пославшего ее в долгосрочный нокаут, неведомо. Но хотела. («Риско-о-ов! Очнется — не завидую. — Сам себе не завидую!») Очнулась. С ней еще никто так… так… Куда делся этот доморощенный терминатор?!
Куда как не в сауну?! Повадился туда прятаться! Откр-р-р…
…р-р-рывай!
А там — оба-два. Бывший и будущ… Фигушки — будущ! После того как он с ней поступил?! И после того, что она воочию видит?! Неглиже. Позы — ваащщще. Бред сумасшедшего! Шутку хочешь? Позавчерашней свежести?
Марик! Штаны спускай, блиннн. Проти-и-ивный! Якобы, дурак, якобы! Вот те нате — якобы… в томате. Бывший — пусть, пройденный этап, проблемы новой жены-Маи (слабо, индиана?! при мне ничего такого за ним не замечалось!). Но будущий-то, будущ!.. Фигушки — будущ!
И Гомозун от внезапности усугубил приветливым:
— Вот и наш… порноплавный партнер! Катюха!
Порноплавный?! Ид-диоты! Оба! Оба-два! Пошли вы!
Катюха хлопнула дверью (гром и молния), так и не проронив ни звука. Слова? Зачем?!
— Я оговорился! Оговорился я! — дурно хихикая, оправдывался Гомозун постфактум, пока Токмарев, уже не щадя, заканчивал облачать шута горохового в надлежащие одежды. — Уй-юй!
— Потерпишь, блиннн!
— Оговорился, говорю!
Судя по дурному хихиканью, впрямь не планировал производный каламбурчик от полноправного. Фрейд не дремлет! В кои веки не пошутил, оговорился! Слово не воробей.
Сценка, м-да. Комическая…
В остальном рутинная производственная тема!
Потому бегло — приехали, распаковали, выгрузили, уехали.
Приехали:
