Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
будущем. Они не возражали против применения насилия (как показали события 1830 г. и позже – чартистского периода), но предпочитали избегать его в тех случаях, где могли подействовать другие методы. В результате был проведен целый ряд «либеральных» мероприятий – как до билля о реформе, так и после него, – которые были направлены на беспрепятственное укрепление государственного аппарата, и, хотя на первый взгляд казались менее репрессивными, чем меры времен Петерлоо, на самом деле они были гораздо более эффективными.
Таково было, например, изменение, внесенное в уголовный кодекс в тот период, когда пост министра внутренних дел занимал Питт (1823–1830). По старому законодательству примерно 200 преступлений, зачастую совершенно тривиальных по характеру, карались смертной казнью. И тем не менее преступность была широко распространена – частично из-за того, что тогда еще не существовало полицейской системы, отличной от малопригодной для этого организации ночных стражников, так что шансы избежать поимки оставались весьма высоки; частично же по той причине, что чрезмерная строгость закона побуждала присяжных оправдывать обвиняемых, несмотря на всю очевидность их вины, и не посылать человека на виселицу за какую-нибудь мелкую кражу.
Пиль и другие реформаторы полагали, что преступность можно снизить не с помощью ужесточения законов, а в том случае, если преступник действительно будет подвергнут наложенному на него наказанию, а также будет создана организация, способная задерживать большую часть преступников. Таким образом, изменение уголовного кодекса сопровождалось созданием новых полицейских сил (пилеров), сначала в Лондоне, а затем постепенно и в провинциях.
Использование полиции в политических целях имело также те преимущества для господствующих классов, что оно укрепляло власть государства, не заставляя при этом опасаться серьезных внутренних беспорядков, которые всегда происходили, если в дело вступал корпус йоменри или регулярные войска. Вместе с тем уменьшение активности радикалов после 1820 г. дало возможность ослабить цензуру печати и убрать многих шпионов и провокаторов из организаций радикалов и рабочего класса. Теперь предпочитали избегать беспорядков, а не провоцировать их. Частичная отмена Актов о запрещении союзов в 1824 г. была проведена в тех же целях. До тех пор пока профсоюзные объединения (тред-юнионы) считались нелегальными, каждое объединение служило удобной почвой для организации заговора. Отмена Актов о запрещении союзов в значительной мере явилась результатом хитроумной агитации Френсиса Плейса, который убедил правительство, а возможно, и самого себя, в том, что, когда профсоюзные организации будут легализованы, необходимость в них исчезнет и они сами по себе распадутся.
Исходя примерно из решения тех же задач, Хаскиссон в торговой палате приступил к пересмотру путаницы с тарифами, некоторые из которых являлись протекционными, а некоторые были введены с целью получения дохода. Протекционные тарифы, необходимые на более ранней стадии, служили теперь препятствием для промышленности, которая не имела явных конкурентов и стремилась только к тому, чтобы производить как можно дешевле и продавать свои товары как можно в большем количестве. Хаскиссон отменил некоторые тарифы, а многие сильно снизил, чем подготовил полную их отмену с помощью системы имперских преференций, которая, по сути, скорее была ближе к свободной торговле, чем к системе протекционизма. Немалое значение Хаскиссон придавал и торговле с колониями, гораздо большее, чем это было принято со времен американской Войны за независимость, он также в известном смысле считался отцом школы либералов-империалистов. Навигационные законы были значительно изменены, и главным результатом всего этого стало увеличение ввоза сырья по предельно низким ценам.
После 1822 г. Каннинг был назначен министром иностранных дел, и его политика стала также развиваться в «либеральном» направлении. В годы после Ватерлоо Англия довольно неохотно плелась в хвосте Священного союза, скорее соглашаясь, чем участвуя в его действиях в роли жандарма европейской реакции. Но к 1822 г. прямая угроза революции миновала, и ей на смену пришла гораздо более реальная с точки зрения британского правительства опасность постоянного господства в Европе Австрии, России и Пруссии. По этой причине Каннинг вернулся к старой политике равновесия сил, надеясь договориться с Францией, которая стала теперь весьма уважаемой державой с бурбонской монархией и была готова применить репрессии к Испании, когда там в 1822 г. вспыхнула демократическая революция.
Каннинг не стал ни во что вмешиваться, однако послал армию с тем, чтобы проследить, как бы интервенция не распространилась на Португалию, и дал ясно понять, что он не потерпит никаких вмешательств в дела Южной Америки, в которой Англия была непосредственно заинтересована. Испанские колонии в Америке приобрели независимость во время Наполеоновских войн, когда они оказались отрезаны от Европы британской морской блокадой. С 1815 г., несмотря на целый ряд войн, Испании так и не удалось восстановить свою власть над этими колониями. Британские торговцы, для которых Южная Америка со времени войны стала очень важным рынком, помогали повстанцам займами. Шесть тысяч британских волонтеров сражались рядом с восставшими под командованием генерала Боливара, а их флотом командовал бывший офицер британского флота лорд Кокрейн. Таким образом, «либерализм» Каннинга явился лишь результатом нежелания британской буржуазии упускать из своих рук крупный рынок, который она фактически монополизировала.
В довершение всего, восстание греков против турецкого господства послужило возникновению того самого мучительного восточного вопроса, который не удавалось разрешить на протяжении всего XIX в. В этом вопросе Австрия и Россия оказались на противоположных враждующих сторонах, и Каннинг смотрел на интервенцию в Грецию как на способ расколоть Священный союз. Но действовал он осторожно, чтобы своим вмешательством не дать России укрепить позиции на Балканах или продвинуться вдоль берега Черного моря к Константинополю. Британский, французский и русский флоты разбили турок в Наваринской бухте в 1827 г., но как Англия, так и Франция постарались позаботиться о том, чтобы новое греческое государство не попало под русский контроль (см. главу XIII, раздел 3).
В тот период виги во многом соглашались с политикой правительства, поэтому возникла вероятность того, что они примкнут к группе Каннинга, с которой у них имелось гораздо больше общего, чем с аристократической частью тори. В 1827 г. смерть лорда Ливерпуля, премьер-министра, препятствовавшего открытой вражде между группами Каннинга и Веллингтона, обнажила раскол в партии тори. Каннинг сформировал министерство из своих сторонников, в чем его поддержали виги, а аристократические тори остались в большей или меньшей степени в оппозиции. Шесть месяцев спустя он также умер, и после периода некоторого замешательства Веллингтон создал новое правительство, из которого Хаскиссон, унаследовавший руководство тори от Каннинга, вскоре вышел в отставку. Положение партии тори в этот период можно сравнить лишь с положением вигов примерно в 1760 г.
Профессор Г.М. Тревельян весьма метко характеризует одну из сторон возникшего положения, когда пишет: «Политическое положение этого периода сбивает с толку человека, изучающего его; оно
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
