Тим колебался. Была вероятность, всего один шанс, что она задержит его настолько, что он опоздает на свое рандеву. Он улыбнулся.
– Я взгляну, – сказал он, следуя за ней в комнату. Он почувствовал запах дорогих духов, который исходил от нее. Дорогостоящий букет. И фигура у нее хорошая.
Он закрыл дверь за собой.
Девушка указала на окно. Он взялся за ручки и осторожно потянул на себя. Они не шевельнулись. Замки, должно быть, сломаны, и язычки заклинило из-за ржавчины.
Он взглянул на девушку. Она стояла, переложив вес на одну ногу, оценивающе наблюдая за ним.
– Я не могла видеть вас здесь раньше? – спросила она. Тим прикинул расстояние между ними. Если он захочет задушить ее, схватив за горло, ему это удастся.
– Это моя первая неделя, мэм, – сказал он. – Я был в штате перед тем, как меня направили сюда.
– Зовите меня Кэролайн, – улыбнулась она. Ее глаза скользнули по его красивому телу. – Я рада, что вы с нами, Дин.
Он повернулся к окну. Раз уж так случилось, у него есть подходящий инструмент. К счастью для него, он разбирался в запорах.
– Это не очень сложно, – сказал он.
– Вам не жарко в вашей спецодежде? – спросила она с улыбкой.
– Не отвлекайте меня, – пробормотал он, взяв отвертку.
XXIII
20:00
Изнуренная, с красными глазами после перелета из Филадельфии, Тесс вошла в джорджтаунский дом и включила свет. Внизу никого не было. Ее первая мысль была о Хэле, но дом был лишен того особенного тепла, которое всегда возникало при его появлении.
Не снимая плаща, Тесс набрала номер его офиса, думая, что он должен оставаться там до возвращения домой. Ответа не последовало.
Она повесила плащ на вешалку и позвонила управляющей.
– Констанция, я собираюсь позднее поужинать с Хэлом, – сказала она. – Не могли бы вы приготовить нам немного икры и, возможно, омара?
– Конечно, мадам. Я сделаю все прямо сейчас.
Тесс нашла бутылку шампанского и положила ее в ведерко со льдом. Затем она снова позвонила в офис Хэлу. Ответа не последовало.
Она удивленно подумала: где бы он мог быть? Возможно, он проводит время в офисе у кого-нибудь из своих коллег по Сенату. Возможно, он уже уехал и будет дома с минуты на минуту.
Она налила себе в стакан шерри и остановилась в гостиной, думая, чем бы заняться. Она спала не более десяти часов за последние трое суток. Ей нужно принять душ, если она хочет хорошо выглядеть перед Хэлом. Но сначала нужно немножко отдохнуть.
Она вошла в библиотеку, взглянув на свою любимую фотографию Хэла в бассейне, освещенную встроенными светильниками. Включила настольную лампу. На столе лежала записка, написанная рукой Хэла.
«Буду в офисе до полдевятого. Небольшая головная боль. Ужинай, не жди меня. Хэл».
Тесс улыбнулась. Значит, он был здесь перед ней.
Она сделала глоток, присела перед большой фотографией Хэла и улыбнулась ей. Она была полна светлых идей, которые лелеяла уже давно. Конечно же, она знала, что может доверить Хэлу лишь верхушку этого айсберга, когда он придет домой. Но она знала, что они должны быть счастливы этим вечером. И они будут вместе…
Она мысленно обратилась назад, к вызывающей гнусности, которая обнаружилась на прошлой неделе. Теперь худшее осталось позади. Хэл, вероятно, будет выглядеть не самым лучшим образом на предварительных выборах завтра, но когда тучи рассеются, он как будто рикошетом отскочит от своих неудач и блестяще обойдет всех на выборах кандидата от партии. Устойчивая популярность и поддержка демократов помогут ему в этом.
Партия будет монолитной и единой за Хэлом. Договор станет круговой порукой солидарности. Хэл возникнет как очевидная замена убитому Кеннеди, так что исход этих выборов будет заранее известен.
Кошмары, мучившие Тесс последние шесть дней, прошли. Будущее снова было открытой книгой.
С этой мыслью, отпив немного шерри, принесшего успокоение ее нервам, она пристально смотрела на фотографию Хэла, глядящего вниз на нее из своей прекрасной юности, его улыбка светилась среди капелек воды, навсегда запечатленных на его обнаженной коже.
К ее удивлению, картина выглядела другой этим вечером.
Конечно, она продолжала быть многозначной, интимной принадлежностью их семьи. На ней были необычно смешаны юношеский оптимизм Хэла и море слез печали, которым казалась вода вокруг него. Фотография была изящным намеком на что-то важное в Хэле, что понималось всеми, любившими его.
Улыбка Хэла, казалось, говорила: «Я люблю жизнь, и я возьму от нее все, что захочу, даже если боль станет неотъемлемой частью этого подарка, даже если мне придется пожертвовать чем-то более значительным, чем я сам». Он препоручил себя водной стихии с почти мистической покорностью, что было свойством его мягкой, смеющейся натуры. Хэл был любовником, а не истребителем.
Но этим вечером Тесс заметила что-то новое на фотографии, какую-то составную часть ее таинственности, никогда не замечавшуюся ранее. В тот день Лаура стояла позади фотокамеры, и улыбка Хэла была предназначена ей, а не бездушному объективу.
Только Тесс знала это. Одна Тесс слышала болезненно-надуманную версию Лауры о том, что случилось, и знала, как эта роковая фотография изменила ее судьбу и помогла ей начать карьеру фотохудожника.
Я не знаю, есть ли здесь фотокамера или нет, я просто наполнен любовью…
Новое знание помогало Тесс находить в портрете и новую красоту, и новую пищу для печальных раздумий. Лаура потеряла Хэла из-за Дианы. Она любила Хэла всем сердцем, глубину ее любви Тесс уже имела возможность почувствовать.
Но это было еще не все. Теперь, много лет спустя после того, как была сделана фотография, мир изменился настолько, что добавил портрету новое измерение. Сходство между юным Хэлом на фотографии и маленьким мальчиком на выставке работ Лауры было бесспорным. Так что фотография была больше чем документом о чудесной истории подружки юноши, пользовавшейся его безграничным доверием. Это было также, учитывая последующие события, утверждением его мужественности, плодовитости.
Конечно, Хэл ничего не знал о мальчике, так что это тайное значение портрета было видно только Тесс.
Только Тесс – и Лауре, если она была здесь…
Лауре, которая потеряла Хэла раньше всех других, но вновь нашла его таким неожиданным образом…
Непроизвольные слезы брызнули из глаз Тесс, когда она поняла, что сутью Хэла была любовь. Ни одна женщина не может остановить его. Вот почему эта странная, почти магическая фотография путешествует из одного ланкастерского дома в другой и преследует всех женщин, бывших в его жизни.
Это Сибил увеличила фотографию до таких размеров, Сибил, любившая Хэла с необычайной страстью и доверявшая ему одному среди людей, которых она знала в своей короткой несчастливой жизни. И Сибил дала скопировать эту фотографию Диане, потому что знала – фотография обнаружит такую любовь, которую Диана никогда не смогла бы испытать. Такой была жестокая ирония Сибил.
