Гостомысл поднял руку и коротко сказал:
— Карту.
Медвежья лапа вложил ему в руку свиток с картой. Гостомысл развернул карту и положил ее на стол перед Абадией.
Абадия взглянул на карту, на ней была нанесена территория между Доном и Волгой, отмечены хазарские города, причем довольно точно. По карте красными чернилами была проведена извилистая линия.
Гостомысл ткнул пальцем в линию.
— Мы можем договориться миром, что эта линия будет границей между славянами и хазарами.
По карте славянам отходила Тмутаракань и большая часть степи, но хуже всего было, что Гостомысл хотел взять себе не только Белую Вежу, но и часть Волги.
— Мы не можем отдать Итиль славянам, — сказал Абадия.
— Мы уже взяли все, что нам нужно, — сказал Гостомысл.
— Мне надо подумать и посоветоваться с каганом, — сказал Абадия.
Князь Святозар голосом полным сарказма, как бы слу-чайно, проронил:
— Но лучше было бы тебе посоветоваться с Барсбеком.
По этим словам Абадия понял, что славяне уже знают о гражданской войне в Хазарии. А раз знают, то торговаться дальше не имело смысла, потому что приход к стенам Ити-ля славян означал бы полное поражение Абадии: сейчас он должен был отдать небольшую часть, а если не отдаст, то завтра терял все, и даже свою жизнь.
— Хорошо, — сказал Абадия. — Добрые соседи должны уметь договариваться.
Гостомысл поднял руку, и Медвежья лапа вложил ему в руку новый свиток. Гостомысл положил свиток перед Абадией.
— Что это? — спросил Абадия.
— Это договор, — сказал Гостомысл.
— Я поклянусь на Торе перед богом, — сказал Абадия.
Гостомысл улыбнулся.
— В вашей Торе написано, что клятва, данная неверному, не имеет силы.
Абадия засопел и развернул свиток.
В свитке оказалось два листа, и Абадия внимательно прочитал их оба. Оба листа были написаны на славянском языке.
Абадия отметил это, но не удивился, потому что иудейские торговцы давно использовали славянскую письменность, которая была проста и понятна другим. Хазарские руны для деловой переписки были слишком сложны. А иудейская не годилась для общения с населением, неприязненно относящемуся к иудеям.
Текст договора ничем не ущемлял интересы иудейских торговцев: они могли спокойно ходить по торговым путям, как и прежде; свободно торговать. Более того, договор открывал им путь в славянские земли, куда раньше чужим торговцам въезд был запрещен.
Огорчал только размер отторгнутой земли, но Абадия посчитал это несущественной потерей, поэтому он поставил подпись и государственную печать и передал подписанные листы Гостомыслу.
— Вот и договорились добрые соседи, — сказал Гостомысл, подписал договор и передал один экземпляр Абадии.
— У меня будет только одна просьба, — проговорил Абадия, пряча свиток в сумку на боку.
— Какая? — спросил Гостомысл. Он отдал свиток Медвежьей лапе.
Абадия хотел попросить помощи в войне с Барсбеком, но, посмотрев на Гостомысла, сообразил, что, сделав это, он даст ему повод вмешиваться во внутренние дела хазар и дальше.
Гостомысл молод, много уже добился, и кто знает, какие планы родятся в этой голове дальше?
«Не дергай спящего тигра за усы!» — подумал Абадия и сказал:
— Великий князь, мы только что сделали дело, которое принесет нашим народам мир и спокойствие. Подписав наш договор, мы вписали наши имена в вечность. Даже славный Искандер Великий не смог сделать то, что сделал ты. Великий князь, отныне считай меня своим другом.
Эпилог
В тот же год Абадия был убит в сражении с войском Бар-сбека, и правителем Хазарии стал Иосиф, который с помощью иудейской гвардии и разгромил повстанцев. Потерпев поражение, Барсбек увел тюркские племена к мадьярам.
Таким образом, Хазария развалилась на две враждующих части. Ослаблением Хазарии тут же воспользовались ее соседи.
Вскоре одна часть разделенного государства угасла, словно робкое пламя свечи — тихо и незаметно. Другая была уничтожена дальним потомком Гостомысла — князем Святославом. После этого о Хазарии забыли на тысячу лет.
Еще через четыре года неугомонный Готлиб напал на Ророг. При этом он забыл, что торговый город находился под защитой датского конунга Годофрида.
Годофрид пришел на помощь Ророгу, разбил войско Готлиба и повесил брата на городских воротах. После этого Годофрид прославился умением выполнять свои обещания.
А князь Гостомысл проживет долго. Он узнает много радости и горя. Он будет любить, но не сможет жениться на той, которую любил. У него будут сыновья, но они погибнут. Он будет править огромной страной, но кто он такой, какие подвиги совершил — все будет забыто.
О нем помнят только потому, что его внук Рюрик от любимой дочери стал считаться основателем династии, создавшей Великую русскую цивилизацию.
Странно вышло, но такова жизнь — в историю вписывают не заслугами, а чернилами.
