1) антинемецкая пропаганда;
2) саботаж;
3) организация побега;
4) подготовка к вооруженному восстанию.
Как потом видно было из материалов, 10/V сын должен был быть расстрелян, но 7/V Германия капитулировала и стража в тот же день сбежала.
Будучи ранен в левое бедро, он был доставлен в тяжелом состоянии на перевязочный пункт товарищем, кот. отобрал у него оружие и лишил его возможности застрелиться в момент пленения.
16/VI 42 г. он по боевой характеристике был принят в члены ВКП(б), но кандидатской карточки еще не получил. Комсомольский билет он спрятал в Севастополе в камни скалы и надеется, что найдет его.
В настоящее время 17/VII с.г. он прибыл и находится в Суслонгере в запасной дивизии на проверке. В плену был под чужой фамилией. 27/VII я встретилась с ним. У него слепое осколочное ранение нижней 1/3 лев. бедра — осколок не удален. Часто наблюдается обострение воспаления сустава — осколок подлежит удалению. У него отморожены обе стопы и отсутствуют фаланги всех пальцев, т. к. он и зиму и лето был обут босый в деревян. колодки. Лысеет голова.
[Как и у всех смертников, как было и у его отца] (эта фраза зачеркнута. — Б. С.), у него повышенная нервная возбудимость. По его словам, он не плохо воевал, за месяц с небольшим, имея 2 зен. пулемета, он сбил 4 неприятельских самолета, не раз отражал вражеские атаки.
Фашистские прихвостни из-за угла убили Котовского — отца. Фашистские изверги мучили его сына. Дорогой Семен Михайлович, во имя памяти о бывшем товарище Григории Ивановиче, спасите мне сына. Он гордился, что попал в ряды защитников города-героя. Тяжело раненный он был доставлен в госпиталь (зачеркнуто: брошен. Только память об отце поддерживала его. — Б. С.).
Любовь к родине, преданность, образ волевого отца сохранили в нем непоколебимую стойкость (далее зачеркнуто: По вине других, его мучает сейчас мысль, что печать пленного будет всю жизнь его преследовать. — Б. С.).
Я бы просила Вас, если возможно, уволить его из армии, чтобы он мог в семейной обстановке восстановиться, продолжить учебу в университете (далее зачеркнуто: Если же он не подлежит демобилизации (вариант: найдете невозможным), то прошу направить его на учебу в высшее военное учебное заведение. — Б. С.).
Годы и горе надломили меня. После смерти Григория Ивановича я 18 лет работала врачом в Киевском Окружном госпитале. В личной жизни у меня одно желание — видеть детей уже с законченным высшим образованием и работающими на благо родины.
Майор м/с Котовская».
В начале сентября, очевидно, благодаря хлопотам Буденного, сына Котовского привезли на Лубянку, о чем он сообщил в письме от 5 сентября: «Пишу уже не из далекой Марийской республики, а из Москвы, с пл. Дзержинского! Совсем рядом!
1/IX я приехал в Москву в сопровождении одного ст. лейтенанта. В тот же день он передал меня подполковнику из союзного НКВД, так что я пока сижу при наркомате и жду свидания с ним (2 и 3 были нерабочими днями).
Условия неплохие. Сплю в библиотеке и читаю, читаю за 3 с половиной года! Маме первого же послал в Киев срочную телеграмму. Ст. лейтенант сообщил мне, что скоро поеду к матери. Я уже решил всё перетерпеть, ибо то, что я пережил, огромно по сравнению с сегодняшним днем».
Очевидно, благодаря хлопотам Буденного, сына Котовского уволили из армии и позволили получить гражданское высшее образование. Он вернулся в МГУ, но теперь уже занялся востоковедением, новой и новейшей историей Индии, стал крупнейшим специалистом в этой области, доктором исторических наук, профессором.
Елена Григорьевна Котовская стала филологом, специалистом по русскому языку и литературе, преподавала в Киевском университете.
Ольга Петровна скончалась в 1961 году, а Григорий Григорьевич — в 2001 году.
Глава 15 СУДЬБА ИСПРАВНИКА ХАДЖИ-КОЛИ
Легенду о том, что Константин Хаджи-Коли попал в руки Котовского и тот отпустил с миром некогда ловившего его исправника, сочинил сам Григорий Иванович. Ольга Петровна так описала эту историю Шмерлингу: «При разгроме группы Бредова в числе пленных был и Хаджи-Коли, которому удалось поймать Котовского 2 раза, в том числе последний раз. Григ. Ив. сразу же узнал его, он себя сам выдал. При регистрации пленных в штабе подходит старикашка, дрожа и плача, говорит, что теперь он в руках у Григ. Ив., который говорил будучи скован, что в конечном счете будут победителями не они, а „мы“, и теперь он, Григор. Ив., сведет счеты с ним.
Гриша рассказывал мне на другой день эту встречу. Он говорил, что Хаджи-Коли был гадок в своей трусости, так ничтожен, жалок, что ему было и смешно и противно. Григ. Ив. морально убил его тем, что сказал „У меня к вам нет личной мести, вы служили царскому правительству и выполняли его волю. Мы боремся за власть Советов, за диктатуру пролетариата, за счастливое будущее, и в этой великой борьбе нет места личной мести. Вы вместе со всеми пленными направитесь в тыл, и если вас помилуют, вы будете жить“».
Как мы уже убедились, Григорий Иванович немало фантазировал по поводу событий своей биографии. Рассказ же о встрече с Хаджи-Коли слишком литературен. Он демонстрирует благородство Котовского и жалкое положение, к которому пришел тот, кто когда-то сумел дважды поймать неуловимого «атамана Ада». Но в рассказе Ольги Петровны содержится как минимум одна неточность. Как мы уже убедились, с отрядом генерала Н. Э. Бредова, в начале 1920 года отступавшего из Киева в Польшу, бригада Котовского никогда не сражалась. Она сражалась с отрядом полковника А. А. Стесселя, остатки которого действительно присоединились к отряду Бредова, но уже после завершения боев с Котовским. Позднее же с деникинцами и вообще с русскими белогвардейцами бригада Котовского не сражалась. Поэтому остается предположить, что Константин Михайлович Хаджи-Коли был захвачен котовца-ми во время боев с отрядом Стесселя под Одессой. Но там в плен к котовцам попали главным образом те белогвардейцы и беженцы, которых румыны отказались пропустить через Днестр. И спрашивается: почему было отказано в пропуске через Днестр К. М. Хаджи-Коли, который был постоянным жителем Кишинева и наверняка имел недвижимость в Бессарабии? И почему вообще Константин Михайлович, человек пожилой, вдруг оказался в обозе Добровольческой армии? С чего это вдруг Хаджи-Коли, прекрасно знавший румынский язык и будучи греком по национальности, вдруг превратился в идейного борца за «единую и неделимую Россию» под флагом генерала Деникина? Почему он предпочел тяготы походной жизни спокойному пребыванию в Кишиневе? Что-то здесь не так.
Даже если допустить, что К. М. Хаджи-Коли советская власть помиловала, она вряд ли отпустила бы его обратно в Бессарабию. Между тем Константин Михайлович благополучно жил в Бессарабии еще в 1930-е годы и даже играл довольно видную роль в политической жизни Румынии.
В августе 1930 года группа молдавских интеллигентов и крестьян во главе с бывшим кишиневским уездным исправником Константином Хаджи-Коли и адвокатом Федором Кирилловым учредила в Кишиневе Партию молдаван Бессарабии. В феврале 1931 года она была преобразована в Молдавскую партию и распространила свою деятельность на всю территорию Молдовы и Буковины, где жили бывшие подданные Молдавского княжества. Ее программным требованием стала «действенная защита бессарабских молдаван, столь обиженных и считающихся по сравнению с остальными жителями страны людьми второго сорта». Партия провела ряд массовых мероприятий в Кишиневе и окрестных селах. Полиция безопасности (сигуранца), встревоженная проявлением молдавского сепаратизма, взяла на учет более пятидесяти активистов партии. Вскоре Молдавская партия распалась, не получив поддержки молдавского населения.
