сейчас, глядя в залитое солнцем окно, на дружно текущие с сосулек струи, я стояла и думала, что должна успеть еще многое, причем, именно сегодня: забрать у гнома-посредника горный хрусталь на новые браслеты, по дороге заглянуть в мастерскую и пнуть под зад живописца, что неделю мурыжит нам три «именных» подарочных горшка, пересадить пять мандариновых отростков, наведаться к Абсентусу и узнать, жив ли он после вчерашнего юбилея коллеги. И если жив, тут же его умертвить за то, что опять взорвал свою лабораторию (а нам с Мишкой опять все выгребать и обновлять). Да много еще дел, но вот… Развернувшись от окна, обвела я взглядом маленькую пеструю «Адьяну»… где Любоня то?.. И дождалась перезвона колокольчиков.
Это вообще, мое «изобретение», с взятыми за основу, глиняными «оповещателями над входом». Только мои, в отличие от оных, еще и щедро осыпали вошедших серебристым магическим «снегом».
— Доброе утро, весенняя Евсения, — да… дождалась. Только уж точно, не Любони.
У мужчины, шагнувшего за дверь, было одно завидное качество — целеустремленность. Только вот, расходовал он его исключительно не по делу. К тому же, сильно напоминал мне бывшего моего весевого ухажера, Леха (этим самым качеством да еще светлой курчавой шевелюрой). Что его, и без того «нулевые» шансы, уводило в глубокий жирный «минус». Поэтому, я привычно вздохнула (про себя) и сделала серьезное лицо (вытащила из-под прилавка «Справочник растительности Бетана»):
— Доброе утро, уважаемый Федор.
— А вы всё в трудах?
— Ага, — сосредоточилась я на рисунке «Мухожорка синюшная, предгорная».
— Расширяете свой ассортимент? — кивнул туда же мужчина.
— Нет. Составляю меню на Предвестье.
— Во как! Надеюсь, я приглашен?
— В качестве основного блюда? — пришлось мне поднимать глаза, чтобы увидеть, как мой собеседник улыбается. — А вам очень к лицу эти задорные хвостики. Даже с таким грозным взором. Ну да, я всего лишь хотел поздороваться по дороге на службу, и пожелать хорошего дня. Хорошего вам дня, весенняя Евсения.
— И вам всех благ… Федор, — с досадой отозвалась я, провожая мужчину взглядом до двери. А потом уткнула его назад, в окно… — И когда все это закончится?..
А когда колокольчики вновь «осыпались снегом», уже поворачиваясь от окна, успела подумать, что это просто обязана быть безнадежно опаздывающая от лекаря Любоня, а потом в «Адьяну», щурясь после яркого весеннего солнца, вошел Он… Стахос Мидвальди.
— Здравствуйте, — с любопытством обвел он взглядом цветочные стеллажи, заполненные горшками с гиацинтами, тюльпанами и весенними розами и остановил его на мне. — Мой друг сказал, в Медянске есть цветочная лавка под названием «Адьяна». И мне стало интересно… А ты был прав, Хран, — обернулся он к входу и я только сейчас заметила внимательно следящего за нами оттуда седого наставника.
Что же до моего состояния, то ощущение накрыло такое, будто меня, как преступницу, застигли на месте злодеяния. Причем, совершенно в этот момент беззащитной. Поэтому, я лишь сглотнула слюну и… не проронила ни слова. Стах, тем временем, подошел вплотную к прилавку:
— А почему «Адьяна»?
— Потому что… — бросила я потерянный взгляд на Храна, но поддержки оттуда не дождалась. Хотя, на что вообще надеялась? — Так захотела хозяйка, — выдала я чистую правду. Стах же склонил набок голову:
— Так вы — не хозяйка «Адьяны»?
— Нет.
— А в Тинарре вы когда-нибудь бывали? — произнес он, внимательно глядя мне в глаза.
— Не-ет.
— Никогда?
— Никогда.
— И…
— Я вас не помню. То есть, не знаю, — уже не надеясь дожить до конца этой пытки, выдохнула я, чем привлекла к себе еще больший его интерес:
— Угу, — прищурился на меня Стах. — Та матья сас тэлия, то стифос. Ки о оневеромаи плерон на туси гнорисэтэ…
— Пошел… вон… отсюда, пошляк.
Мужчина, не отрывая от меня глаз, сделал пару шагов назад, а потом, резко развернувшись, вышел на улицу. Следом за ним лавку молча покинул Хран.
Я же рухнула на пол прямо под прилавок. И, обхватив руками лицо, завыла. И что делать дальше, совершенно не приходило мне в голову. Потому что я, в очередной раз в своей жизни, почувствовала себя загнанной в ловушку. И самым страшным сейчас было осознание того, что главной ловушкой была я сама. Потому что до сих пор принадлежала только Ему. Целиком и полностью. До кончиков своих стриженных волос, до самого тихого вздоха, я все это время была Его…
ГЛАВА 12
В этот раз сумка получалась гораздо объемнее. Да и собирала я ее, не сказать, чтоб, во вменяемом состоянии, но, собою владела больше. Да, сумка получалась… И еще платье не забыть с туфлями, что у тетки Свиды в шкафу. И коробку с бусинами сунуть туда же… Вот только…
— Любоня.
— Нет, и даже не думай! — плотнее обхватила она руками мою объемную сумку. И сдвинулась дальше по диванчику. — Сначала, выслушай, хотя бы.
— И даже не надейся, — сквозь зубы процедила я. — Предательница. Шантажистка. Да как ты вообще могла, за моей спиной? «Чёй-то меня с утра лихотит. Я отбегу за порошком к своему лекарю», — скривясь, изобразила я «утреннюю» Любоню. — Лиходейка балаганная. А, ну, сумку мне, живо!
— А ты знаешь, что он Фрону близко к себе не подпускает?!
— Раньше надо было капкан у кровати ставить!
— А ты знаешь, что он ночами лунатит и под твоим окном дворцовым в таком состоянии торчит?
— То есть…
— А ты знаешь, что он у Феофана все книги по древним языкам перерыл, потому как понять не может, что значит «Понеже ты, кмет, нахвальщик» и откуда ему это в голову пришло? А ты знаешь, что плохо ему, пусто на душе, невесть отчего? Ты все это предполагала, когда свою «пелену» на него накидывала?
— Да откуда же я… — потрясенно опустилась я рядом с Любоней, на что та среагировала удвоенным красноречием:
— «Да откуда же ты». Конечно, ты в тот момент думала лишь о том, как бы поскорее этот узел разрубить. А на его развязывание у тебя ни ума, ни желания не хватило. Ты и себя чуть не угробила, и его на тоску непонятную обрекла. Да. Мы с Храном давно начали связь поддерживать. Потому как он, после разговора с Макарием, сразу рванул тебя искать. И нашел.
— Когда?
— Через два дня после твоего здесь появления. Но, мы с ним тогда решили, что лучше пока все оставить, как есть. Тем более, после консультации с Абсентусом.
— И Абсентус тоже?
— Угу, — хмуро кивнула Любоня. — Он нам и объяснил, что для любого процесса необходимо время. И если связь между вами была непрочной, правда, он как-то
