бы тяжелое несварение только от вида скворчащей сковороды с истекающими маслом кусками мяса, лоснящимися жиром колбасками и сморщенными от жара сосисками.
Осенью, когда мы собрались на «девичник», Флемм заставил всю компанию жевать цветную капусту и запеченные на огне, обугленные с одного бока овощи. Поди, наш Качок до сих пор мысленно вздрагивает, вспоминая о тех «хлебосольных» посиделках, после которых тащил разомлевшего умника на закорках.
Пауз в застольной беседе почти не возникало, а если и повисало короткое молчание, то его быстро заполняли воспоминаниями о кровожадном кустике, к которому Джер Бади испытывал нежность. Когда Геар, давясь смехом, рассказывал о дерзком нападении мандрагоры на кота, здоровяк с гордостью прокомментировал: «Боец!» Мысленно я представила, как, отвешивая наивысшую похвалу представителю чужой флоры, выпускник училища боевых магов смахивает скупую мужскую слезу, и издевательски фыркнула. Конечно, здорово умиляться зубастому кустику, когда он цветет и зверствует на соседском подоконнике.
Нашествие варваров началось неожиданно. Откуда ни возьмись появился Дживс с покрасневшим от мороза носом и красными ушами, пахнущий холодом и хвойным одеколоном. Он решительно застолбил место: не спрашивая разрешения и не снимая пальто, плюхнулся на лавку. Невольно я вжалась в бок Геара и ткнула его локтем под ребра. Хозяин вечеринки, вообще-то оплативший сытный банкет, уронил с вилки кусочек жареного мяса, закрыл пустой рот и повернулся к неожиданному гостю.
Дживс между тем обременять себя смущением не собирался.
– Сколько у вас еды, ребята! Отпад! – радостно одобрил он и потянулся прямиком к сковородке.
– Ты руки мыл, чтобы нашу еду хватать, разносчик заразы? – Тильда звонко хлопнула наглеца по пальцам, заставляя быстро отдернуть руку.
– Ты чего к нам приперся, нахлебник? Лимонная водичка окончательно жизнь вернула? – без особого радушия проворчала я.
– А я не один.
– Так вас много подсядет?! – охнула Матильда. – Не видишь: самим тесно!
– Что-то ты не особенно волновалась о тесноте, когда с Качком залезала к нам в шкаф, – парировал Дин.
Пока они грызлись, я быстро глянула через плечо. Форстад с видом зачарованного бабника помогал знакомой любительнице пиджачных пуговичек снимать пальто. И так он изящно раздевал девицу теми самыми руками, которыми – простите за подробность – днем щупал меня за зад, а потом нес по лестнице, бубня, мол, быстро поднятое уроненным не считается, что горло перекрыло и стало нечем дышать. Блондинку он, поди, ронять не собирался. По крайней мере, точно не на лестнице. А что, если в общежитскую кровать?!
Отвернувшись, я схватилась за кружку с медовым напитком и сделала большой глоток, прокатившийся по горлу колючим комом. Неужели сладкий хмель всегда был таким горьким? Не зря я предпочитаю ягодный отвар: и вкусно, и голова ясная, и глупости после него не хочется делать. Например, вырвать из рук белобрысой принцессы пальто, всучить блондинке Пуговичке и тычком в спину выставить ее на мороз.
– Дживс, идите за другой стол! – возмущалась Тильда, все еще надеясь избавиться от наглых захватчиков и вернуть непринужденность двойного свидания. – В углу сидят две милые штучки. Очаруй, будут твои!
– Что ты расшумелась, Очк… – Захватчик опасливо покосился на Бади и проглотил обидное прозвище. – Вот скажи, кто в трезвом уме сядет за один стол с бывшей Форстада?
Я подавилась на вздохе.
– Проводить вечер с бывшей, конечно, то еще удовольствие, – издевательски хмыкнула Тильда. – Скажи, Мажор?
Пока меня терзали муки ревности, сладкая парочка, оказывается, успела подгрести к столу.
– Вот и я говорю, что у нормального человека кусок в горло не полезет, – подхватил Дин и молниеносным движением все-таки сцапал со сковородки мясо. Кусочек превосходно полез ему в горло, не застревая на полпути, хотя горячим маслом обожгло губы.
– Не подавись, – бросил Илай и оглядел присутствующих: – Вы же не против, если мы присоединимся?
– Против, – отозвалась Тильда. – Но Дживс почти пустил корни.
Она познакомила ребят с кузеном. Рук парни снова не пожали: Дин эти самые руки очередной раз совал в сковородку, а Форстад опять дал понять, в каком гробу и в каких именно тапочках видел вежливость. Вместо рукопожатия он сухо бросил, что они виделись днем, и жестом подозвал подавальщицу.
Илай тихо делал заказ. Следить за его губами, беззвучно изгибающимися возле уха склоненной девушки, было сродни гипнозу. Хотела оторвать взгляд, да никак не выходило.
– Меня зовут Тина, – прозвучал сквозь неприятный звон в ушах голос блондинки. – Мы встречались на вечеринке.
Точно! Тина! Помнила же, что имя какое-то болотное. Тина-трясина, прилипчивая паутина.
Неожиданно стало ясно, что все таращатся на меня и ждут какого-нибудь ответа.
– Ты оторвала у котика пуговицу на пиджаке. Помнишь? – с милой улыбкой подсказала она.
Не понимаю, почему Форстада все время тянет на блондинок с глупыми именами? Возможно, если бы завел брюнетку, она бесила бы меня чуточку меньше, просто из чувства солидарности к темноволосой девушке. Ладно, кому я вру? Цвет волос у очередной девицы совершенно не влияет на желание натравить на нее кустик.
– Мажор, это ты котик? Уф-ф, даже полегчало! – не удержалась Тильда и помахала перед лицом ладошкой, изображая облегчение. – Я решила, что Ведьма на пару со своим кустом нападала на окрестных котов.
Атмосферу разрядила подавальщица, притащившая поднос закусок, кувшин с хмелем и стакан со сладким травяным бальзамом. Я даже и не представляла, что в таверне, где в основном столовались адепты, подавали дорогой алкоголь. Бальзам поставили перед Тиной, и в памяти моментально всплыл давний разговор с Илаем, когда он полушутя утверждал, что напитки крепче содовой воды женщине должен покупать мужчина.
– Не забудьте разделить счет, – из чистой вредности попросила я прежде, чем девушка отошла к соседнему столу.
– Не делите, – вступил в разговор Геар. – Запишите на меня.
– Спасибо, но я сам способен оплатить ужин своей девушке, – резко отказался Илай.
Что-что, простите? Его девушке?! Ненавижу блондинок!
У меня вспыхнули щеки, уши и что-то загорелось в груди. «Пуговичка» схватилась за стакан с таким видом, словно в нем плескался не густой, как сироп, травяной бальзам, а сыворотка вечной молодости, сваренная из корешков рейнсверской мандрагоры.
– Только девушке? – встрепенулся Дживс.
Протянутая к миске рука мгновенно изменила траекторию. Он воткнул вилку в кусок колбасы, явно облюбованный Бади. Здоровяк миндальничать не пожелал, выразительно придавил краешек, и наглый нахлебник немедленно отступил. Несолоно хлебавши он облизал пустые вилочные зубцы.
– Я настаиваю, – мягко улыбнулся кузен Юри.
– Не надо настаивать, – отвечая той же мягкой улыбкой, покачал головой Форстад.
– Так что делать-то? – громко спросила подавальщица. – Записывать, не записывать?
– Да! Нет! – в один голос сказали щедрые меценаты.
– Скиньтесь на камень-ножницы-бумага, – закатила Тильда глаза. – Или покидайте дротики. Кто выиграл, тот и оплачивает. Хотя,
