что ж, через него пойдете?
— Пойду, что такого? Эта же дорога сразу на Вознесенскую улицу выходит?
— Ну да, так и есть.
— Вот и хорошо. Как раз я дорогу до дома сокращу в два раза. Прошу, позвольте мне выйти здесь.
— Ну, как хотите, — пожал плечами дьякон и, вновь открыв тяжелый засов, выпустил Дашу наружу.
Холодный воздух охладил пылающее лицо девушки, и она, не мешкая ни секунды, почти бегом устремилась по узкой тропе через мрачное кладбище, стараясь не оглядываться по сторонам. Единственная мысль владела девушкой в этом момент. Как можно быстрее добраться до дома, чтобы Илья не догнал ее. Она пролетела жутковатое пустынное кладбище менее чем за четверть часа и действительно, как и предполагала, оказалась у водонапорной башни, которая располагалась всего в квартале от их особняка. Остальную дорогу, также бегом, она преодолела за меньшее время и вернулась домой около девяти часов. Справившись у дворецкого и узнав, что Теплов еще не возвращался, Даша влетела на второй этаж и укрылась в своей спальне.
Спустя четверть часа, после того как Илья заметил Дашу в проеме широких церковных дверей, он не выдержал и сам поднялся по лестнице в церковь. Сначала он подумал, что Даша что-то забыла и поэтому вернулась. Оттого терпеливо ждал девушку внизу на паперти, не спуская напряженного взора с выхода. Когда молодой человек вошел в пустынную церковь, он увидел лишь маленького старика-дьяка, который гасил свечи. Окинув быстрым взором церковь, Илья отметил, что девушки нет. Он приблизился к старику и спросил:
— Вы, милейший, не видели здесь девушку в синей вышитой шубке и белом платке, светловолосую?
— Молоденькую, с большими глазищами? Кажется, ее Дарьей кличут? — просил дьяк.
— Да, — кивнул Теплов.
— Дак она через боковой предел вышла, я ей сам дверь отворял.
Теплов опешил и вмиг помрачнел. Он отчетливо осознал, что Даша увидела его и решила отчего-то ускользнуть от общения и вытворила подобную штуку. Это не понравилось ему, и он, кусая от досады губы, проворно вышел на мороз. Быстро оседлав жеребца, молодой человек поскакал к дому. Как он и предполагал, дворецкий доложил ему, что Даша вернулась еще четверть часа назад и сразу же поднялась в свою комнату, отказавшись от ужина. Эти игры в прятки уже порядком надоели Теплову, и он в мрачном настроении поднялся наверх, намереваясь немедленно поговорить с девушкой и выяснить все на чистоту.
Не раздеваясь и только еще внизу отдав дворецкому шляпу и перчатки, Илья приблизился к нужной спальне и нажал на ручку. Дверь оказалась заперта, и он, нахмурившись, тихо, но настойчиво постучал.
— Дарёна, — позвал он, приглушая голос. Вновь постучал, но уже сильнее. За дверью послышались шорохи. И молодой человек, предчувствуя долгожданную встречу, добавил уже громче, но просительно: — Дарёна, мне поговорить с тобой надобно. Отопри…
За дверью раздались приближающиеся шаги. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Теплов, ожидая увидеть стройный силуэт девушки, непонимающе уставился на крепко сбитую полногрудую фигуру Ани и невольно напрягся.
— Вы что-то хотели, барин? — спросила горничная как-то недовольно и, выйдя к молодому человеку в коридор, прикрыла за собой дверь.
— Мне с Дарьей Сергеевной поговорить надобно. Пусти, — добавил настойчиво и властно Илья.
— Барышня спит уже. Устала сильно, намерзлась. Дак едва прилегла и сразу же уснула, — соврала Аня, подтвердив свои слова упорным взором.
От бессилия он сжал кулак и побледнел. Эти недомолвки девушки, увертки и нежелание видеть его действовали ему на нервы. Чутье твердило ему, что Даша не спит, а эта мерзкая Анька специально все это выдумала, чтобы только не допускать его в спальню. Видя, что Аня настроена решительно, Илья стиснул зубы, чтобы сдержаться и не вытворить нечто такое, о чем бы он потом сожалел. Он глухо выдохнул и все же решил отступить на сегодня. Метнув на горничную злой взор, он резко повернулся и пошел прочь, намереваясь теперь спокойно поесть, ибо из-за этой непредсказуемой своевольной девицы он не ел сегодня нормально ни разу.
Глава III. Защитница
Почти с шести утра на следующий день Илья бродил по дому в подавленном и нервном настроении. Им владело болезненное навязчивое желание видеть Дашу. Он жаждал утонуть взглядом в ее синих глазах, услышать мелодичный голос хоть на миг, ощутить ее сладкий притягательный аромат, прикоснуться к ручке лишь единственным поцелуем. Все эти муки и желания терзали сердце молодого человека. Страстные думы о ней сводили его с ума, не давая думать ни о чем другом.
После завтрака, на котором Даша так и не появилась, вновь сославшись на недомогание, Теплов, почти ничего не съев, молча удалился в свой кабинет, даже не соизволив ответить на вопрос Марьи Ивановны, здоров ли он? Там, еле дослушав до конца доклад одного из управляющих дальней деревни, Илья, не поняв содержания фраз управляющего, без лишних вопросов распрощался с ним. Велев слуге пока никого не пускать, около десяти утра он, более не в силах выносить эту муку, словно одержимый, вновь направился к комнате Даши. Едва приблизившись к двери, он ощутил, как сердце бешено колотится от предвкушения встречи с нею. Как и накануне, дверь оказалась заперта. Теплов поджал губы от досады и осторожно постучал. В комнате было тихо. Он постучал громче, напряжено смотря на запертую дверь. Через минуту он отчетливо услышал приближающиеся шаги. Приник лбом к створке и страстно выпалил, чуть приглушая голос:
— Дашенька, ты слышишь меня? — Шаги замерли у двери, и молодой человек срывающимся голосом заворковал: — Открой, горлинка моя.
Из комнаты не доносилось ни звука.
Аня, стоящая у самой двери, сделала рукой вопросительный знак барышне, застывшей у окна. Даша, же которая отчетливо слышала все речи Теплова из-за закрытой двери, отрицательно замотала головой, печально вздохнув. Аня понятливо кивнула, вновь обернулась к двери, не собираясь открывать.
— Даша, милая, отопри. Я же слышу, что ты здесь стоишь, — уже настойчиво и более громко произнес Илья, и ручка под его сильной рукой заходила ходуном. Опять девушки обменялись молчаливыми жестами и притаились. Он же сильнее затряс дверную ручку и уже угрожающе и в то же время моляще приказал: — Дарёна, открой! Я ведь за ключом сейчас пойду и все равно войду. Сама лучше отопри!
Даша вдруг ощутила в сердце странное неведомое дотоле жалостливое, трепетное чувство к Теплову. Она приложила ручку к кулону со шпинелью, надетому на ее тонкую
