Илья Григорьевич, он там, в конце, — указала Фёкла, заискивающе улыбаясь. Илья мрачно безразлично взглянул на молодую бабу и уже устремился в указанную ею сторону, как она вдруг встала у него на пути. — Илья Григорьевич, — произнесла она просительно, устремив на него страстный любовный взор.
— Чего тебе? — спросил он раздраженно.
— Позвольте, я поправлю, — проворковала Фёкла и подняла руку к кафтану молодого человека. Она осторожно поправила его загнувшийся меховой воротник. Медленно убрав руку, притиснулась к Теплову. Чуть опаляя кожу подбородка Ильи горячим дыханием, она тяжко страстно вздохнула: — Вы совсем меня позабыли, Илья Григорьевич.
Теплов метнул на Фёклу недовольный взор и проскрежетал:
— Ты это чего еще липнуть ко мне вздумала? Знай свое место! А ну пусти!
Он почти неучтиво оттолкнул ее в сторону и поспешил в другой конец конюшни. Фёкла горестным взором проводила высокую удаляющуюся фигуру Ильи, несчастно вздыхая.
Уже через четверть часа Теплов остановил жеребца перед церковью. Привязав коня к столбу, торопливо поднялся по высокой лестнице в церковь и вошел внутрь. Тотчас ему в нос ударил сильный запах ладана и горящих свечей. Теснота, духота церкви вызвали у него чувство брезгливости, и он, тихо извиняясь, прошел немного вперед, ища в пределе для женщин фигурку Даши.
Только со второго беглого осмотра Илья увидел ее у большого распятия, почти у алтаря. Она была одета в синюю вышитую шубку и пуховый белый платок. В церкви было зябко и влажно, ибо она не отапливалась. Вперед было не протиснуться, так как люди стояли плотно друг к другу. Теплов вспомнил, что сегодня церковный праздник, оттого так много народу. Он простоял внутри около получаса, отметив, что служба уже скоро окончится. Задыхаясь в небольшом помещении от духоты, молодой человек вышел наружу на паперть, намереваясь дождаться девушку здесь.
Нервными движениями он то и дело стряхивал со своего кафтана падающие снежинки и мерял ногами паперть, ходя от ворот до высокого крыльца церкви. Со стороны могло показаться, что молодой человек пытается согреться, но Илья двигался, чтобы хоть немого отвлечься от своих гнетущих дум. Его сводило с ума одно дикое, неистовое желание — желание увидеть Дашу вблизи, прикоснуться к ней и наконец объясниться с нею. Он непременно хотел знать, что она думает теперь об их отношениях и в каком она душевном состоянии.
Нервно комкая платочек, Даша в очередной раз приложилась губами к распятию и горько вздохнула. Служба подходила к концу, а девушка так и не обрела душевного спокойствия и избавления от печальных дум, которые не хотели покидать ее существо. Она вновь отошла назад, вместо молитвы думая о своем невыносимом положении.
До сих пор в ее ушах стояли слова попа, к которому она сегодня специально пришла на исповедь. Не в силах скрывать правду и желая только одного, узнать, как ей быть, ибо больше ей поделиться было не с кем, Даша рассказала священнику про то, что сегодня ночью ее брат обесчестил ее. Старый поп, полный, потный и неухоженный, внимательно выслушал девушку и важно сказал:
— Ваш братец, Илья Григорьевич, — очень уважаемый человек и вряд ли способен на то, о чем вы ноне рассказали мне, Дарья Сергеевна.
— Но это правда.
— Даже если это и так, то что с того? Ну, немного побаловался с вами… От вас не убудет. А как прихожанин Илья Григорьевич очень щедр. В прошлом месяце аж пятьдесят тысяч серебром пожертвовал на нужды церкви. Да ему за такие благодеяния наш настоятель очень благодарен. Оттого особого греха я за ним не вижу, — добавил он цинично, как-то гадко причмокивая губами. — Поди, сама соблазняла его.
— Нет, совсем нет, — пролепетала Даша несчастно и вскинула влажные от слез глаза на попа.
— Знаю я вас, нынешних молодых девиц. Платья полуголые, да и стыда вовсе нет.
— Я, — Даша замялась, отчего-то вспомнив, что действительно накануне на ней было надето сильно открытое белое платье. Возможно, исповедник был прав, и она действительно стала невольным соблазном для Теплова? Она тяжело вздохнула и спросила:
— И что же мне делать?
— На вашем месте, Дарья Сергеевна, я бы помалкивал обо всем. Не дело это выносить сор из избы.
Даша смиренно кивнула и, попросив благословения у попа, вышла из исповедальни, еще более удрученная и нервная, чем когда зашла туда четвертью часа ранее. Она отправилась в церковь для того, чтобы хоть немного отвлечься от мучительных горестных дум, которые терзали ее весь день, а теперь ощущала, что не получила даже минуты спокойствия, а только еще больше расстроилась. Она не понимала, отчего поступок Теплова кажется ей аморальным и гадким, а поп, который должен был следить за благочестием своей паствы, даже на словах не осудил Илью.
Служба окончилась, и Даша направилась со всеми людьми к выходу. У распахнутых дверей она замешкалась, пропуская вперед грузную купчиху с тремя малыми детьми, которые тянули мать в разные стороны и что-то требовательно горланили. Чуть задержавшись в проеме двери, Даша невольно обратила взор вниз на паперть, где было уже полно вышедшего народа. И тут же заметила высокую широкоплечую фигуру молодого человека, в темно-синем дорогом кафтане. Теплов, а это действительно был он, в этот момент, подняв голову, смотрел в ее сторону. Даша, словно подчиняясь сильному испугу, стремительно попятилась назад, нечаянно наступив на ногу мужчине в офицерской форме. Она быстро извинилась и, резко развернувшись, устремилась обратно внутрь церкви.
Едва войдя в уже пустынный правый предел, она начала нервно думать, отчего Илья оказался на паперти? Единственная мысль, которая родилась в ее головке, была о том, что он поджидал именно ее. Как делал это уже когда-то, несколько недель назад, когда они в первый раз вдвоем ездили на прогулку. Закусив до боли губу, она начала лихорадочно размышлять, что ей делать? В этот миг она совершенно не хотела встречаться с ним. Это было для нее равносильно тяжкой муке. И тут она увидела, как маленький дьяк в дальнем пределе, что у алтаря, открывает боковую дверь и выпускает на улицу того самого попа Алексея, что исповедовал ее. Даша стремительно метнулась к дьякону. Она приблизилась в тот момент, когда он уже задвинул железный засов.
— Батюшка! — воскликнула Даша. — Вы не могли бы выпустить меня здесь? Там народу полно, а я так опаздываю.
— Но как же, барышня? Этот проход через кладбище идет, а теперь темнеет уже. Вы
