которые кто-то услужливо распахнул.
– Наша остановка, – зачем-то пояснил Густаво и открыл люк.
Пройдя сквозь двери, мы на большом грузовом лифте поднялись на пару этажей наверх. Вокруг стоял густой мрак и слабый лекарственный запах от трупов использованных санитарных жучков, гниющих на каждом уровне. Чем бы ни являлось это место, оно было законсервировано на протяжении нескольких поколений. Платформа лифта дрогнула и остановилась в пустой комнате, центр которой был ярко освещен четырьмя большими лампами на паучьих ножках.
Там сидела одинокая человеческая фигура, прикованная к инвалидному креслу.
При виде этого зрелища у меня по спине пробежал легкий холодок. И когда при нашем приближении из окружающего мрака выступили люди, это было похоже на нарастающее предчувствие рока. Я пересчитал их. Пятеро видимых обычным человеческим глазом, еще четверо скрываются дальше в темноте – Рис и программное обеспечение для оценки угроз пометили их слабым оранжевым цветом опасности.
Я не удивился, увидев, что вечеринку возглавляет Ракель Аллаука.
«Критические системы», – очень осторожно велел я.
«Запускаю».
Мы встретились в широком круге света, в паре метров от обмякшей и связанной фигуры в инвалидном кресле. Было трудно понять, кто передо мной, учитывая то, как его отделали – распухшая плоть вокруг левого глаза походила на погодный аэростат, приземлившийся на рассеченный и окровавленный выступ скулы, сломанный нос почти вдавлен в лицо, из раззявленного рта стекает ниточка слюны, зубы выбиты. Под обильно заляпанной кровью рубашкой правое плечо, судя по всему, было вывихнуто, а на конце вывернутой руки кто-то сломал три пальца, и теперь они торчали под неровными непристойными углами из-за перевязки.
И все же, несмотря на кровь, повреждения и распухшее лицо, я его узнал. Не подав вида, я повернулся к Аллауке.
– Вижу, ты времени зря не теряла.
– Вейл, – она не протянула мне руки. – Спасибо, что пришел. Это – Сандор Чанд, независимый консультант по безопасности и человек, чьи люди пытались похитить тебя из Гингрич-Филд прошлой ночью.
– Я знаю, кто это, – я внимательно огляделся по сторонам. – А что случилось с Декейтером? Я думал, он будет здесь. Неужели у него больше не хватает духу на такое дерьмо?
– Милтон не смог освободиться. Муниципальные вопросы. Аудит создает для нас некоторые… сложности в бизнесе. А теперь… – Она по-хозяйски положила руку на поникшее плечо пленника. – Вчера вечером я сказала, что не намерена пускать дела в моем городе на самотек. И я пообещала, что ты получишь возмещение за нападение. И как ты наверняка помнишь, я – женщина слова. Окажешь честь?
– Я бы предпочел задать ему несколько вопросов. Если вы, конечно, оставили ему язык и у него еще функционирует мозг, чтобы с ним можно было разговаривать.
Аллаука выпрямилась в полный рост. Она манерно пожала плечами, словно первоклассный шеф-повар, предложивший кому-то свой фирменный десерт за счет заведения и получивший резкий отказ. Ее глаза сверкнули за линзами гарнитуры.
– С каких пор у тебя появились угрызения совести, оверрайдер?
– Их у меня нет. Я просто не хочу видеть его мертвым до тех пор, пока от живого есть какая-то польза. Мне кажется, раньше ты была чуточку более внимательна к подобным раскладам, Ракель. Что происходит? Тебя кто-то напугал?
Ее улыбка казалась фальшивой и вымученной.
– Ну, хорошо. Задавай свои вопросы. Что ты хочешь узнать?
– Прежде всего, почему этот кусок дерьма так стремился заполучить меня на допрос. И как его люди так быстро меня выследили.
– О, это он нам уже рассказал. Не нужно принимать все на свой счет, Вейл. Ты – всего лишь точка в перекрестии прицела. Он отслеживал всех, кто интересовался нашим счастливым победителем лотереи, и у него был привязанный к системам дорожного движения алгоритм мониторинга, который засек бы любого, кто направлялся к месту исчезновения Торреса. Как только ты вызвал такси, раздался сигнал, и он снарядил свою команду. Все это наводит меня на мысль, что тебе следует пойти и проверить это место еще раз.
– С чего ты думаешь, что я уже не сделал этого?
Она устало взглянула на меня.
– Вейл, я пытаюсь помочь. А тебе очень сильно мешает личная неприязнь.
– Он как-то объяснил, зачем они все это делали? Все эти усилия – он старается для «Седж» или для кого-то другого?
– Боюсь, тут он был более сдержан. Наверное, не может, внутри довольно глубоко сидит блок. Но если ты много знаешь о допросах, уверена, мои люди будут рады научиться чему-нибудь новенькому. – Аллаука отступила от Чанда и кивнула одному из своих подручных: – Разбуди его.
Громила шагнул вперед и достал баллончик с охлаждающим аэрозолем, таким пользуются, когда надо заморозить проволочные ограждения, чтобы можно было разорвать их голыми руками. Я опознал в нем чрезмерно ретивого охранника, который пытался угрожать мне в мате-хаузе прошлой ночью, но теперь он выглядел слегка скучающим. Он держал банку на разумном расстоянии от поникшей головы Чанда, демонстрируя тем самым небрежную компетентность – явное свидетельство того, что он делал это уже много раз. Ретивый включил баллончик, небрежно провел белым конусом по шее и лицу консультанта по безопасности. Даже стоя в стороне, я почувствовал холод – словно порыв прохладного ветра прошел по коже. Оказавшись прямо на линии огня, Чанд конвульсивно дернулся и с пронзительным криком пришел в сознание. Ретивый принюхался, закрыл баллончик и убрал его обратно в карман куртки.
Аллаука пригнулась, оказавшись на уровне глаз пленника, и пристально вгляделась в него. Затем снова встала, наградила меня странной заговорщической улыбкой и кивнула.
– Пожалуйста, оверрайдер, будь моим гостем.
Я придвинулся поближе к Чанду, взял его рукой за подбородок и осторожно приподнял лицо, чтобы можно было заглянуть ему в глаза. Неповрежденный правый глаз консультанта мигнул. На другой стороне из опухшей закупоренной щели на месте левого вытекала тонкая струйка крови. Она образовывала одну-единственную красную полоску на покрытой синяками щеке.
– Ты знаешь, кто я? – спросил я.
– Вейл, – голос доносился порывисто, словно поверхностный бриз, шепчущий над реголитом на краю каньона. Разорванный рот искривился в том, что почти могло сойти за ухмылку. – Оверрайдер. Ты – ходячий мертвец.
– Ну, по крайней мере, я все еще стою на ногах. Не хочешь рассказать мне, на кого работаешь?
Он обнажил оставшиеся зубы. На этот раз усмешку невозможно было спутать с чем-то другим.
– Я собираюсь убить тебя, Вейл, прямо сейчас.
Я невольно закашлялся от смеха.
– Как скажешь.
– Ты готов умереть, оверрайдер?
– Это религиозный вопрос? Ты что, фанатик Пачамамы, Чанд?
Казалось, он собирался с силами, чтобы противостоять чему-то, мною не видимому. Рывком высвободил челюсть из моей хватки, тяжело
