Комплексный подход к изучению организмов продолжили С. П. Боткин и Л. И. Мечников, которые и заложили основу совершенно особой русской школы физиологии и психологии.
Василий Васильевич Докучаев — и сам из русских туземцев. Он сын сельского священника, который был настолько беден, что собственными руками вел крестьянское хозяйство: пахал и сеял, держал скотину.
В. В. Докучаев до конца жизни обожал русские танцы, щи и кашу, предпочитая их французской кухне. Он охотно бывал на деревенских свадьбах, находил общий язык с крестьянами и пастухами, охотниками и лесовиками.
Докучаевым создано учение о почве, как особом природном теле, и новая комплексная наука — почвоведение. Разрабатывая терминологию почвоведения, он ввел в науку народные, крестьянские названия различных почв: чернозем, краснозем, подзол, серозем, глинозем. Он искренне не понимал, зачем давать какие-то другие названия, если они уже есть.
Европейцы восприняли и эту новую научную дисциплину, и введенные Докучаевым термины. В современном почвоведении немецкое «schwarzboden» — буквальный перевод докучаевского «чернозема».
А ученик и младший друг В. В. Докучаева Владимир Иванович Вернадский создал еще более комплексную науку — биогеохимию, о круговращении химических элементов в природе.
Своим синтезным естествознанием русские ученые делают интереснейший прорыв — они начинают изучать один и тот же объект средствами разных дисциплин, создают комплексные области знания на стыке наук. Своего рода «русский экологизм», который проявляется буквально везде.
Работы Василия Васильевича — прекрасный пример не только «русского экологизма», но и тенденции видеть за частностями общую картину, строить обобщающие теории. Своего рода «русского глобализма».
Для западного человека вполне достаточно выделить какой-то объект из прочих и исследовать его средствами отдельной научной дисциплины. Для российского ученого интереснее изучить этот объект разными средствами и к тому же увидеть его как часть более общей картины.
Французские и немецкие палеонтологи умели тщательно работать с ископаемыми костями, собирали целые скелеты динозавров и древних млекопитающих, по единой косточке восстанавливали весь организм. Они научили этому русских коллег — и спасибо им.
Русские же ученые стремились к максимально широким эмпирическим обобщениям, какие только позволяет материал. Европейские ученые стремились к детализации. Русские — к созданию концепций.
Именно В. О. Ковалевский в 1869–1874 годах создает грандиозную картину превращения живых организмов и тем самым закладывает основы современной палеонтологии.
М. В. Ломоносов учился химии у немецких ученых, но именно Д. И. Менделеев в 1869 году сумел создать Периодическую систему элементов — то есть внести строгий порядок и систему в то, что оставалось для европейцев хаосом.
Характерно — один из его учеников носит фамилию Е. Е. Вагнер. Русские продолжают учиться у европейцев, стажируются в университетах Гейдельберга и Геттингена, но уже и они начинают учить иноземцев.
П. Л. Чебышев открыл новые области математики, его исследования продолжают бельгиец Ла Вале-Пуссен и француз Адамар.
«Не в накоплении бесчисленных цифр метеорологических дневников, а в раскрытии основных законов математического мышления, не в изучении местных фаун и флор, а в раскрытии основных законов истории развития организмов, не в описании ископаемых богатств своей страны, а в раскрытии основных законов химических явлений — вот в чем главным образом русская наука заявила свою равноправность, а порой и превосходство».[194]
Так писал К. А. Тимирязев, основатель нескольких направлений в науке на стыке физики, химии, физиологии, ботаники, астрономии, автор докторской диссертации «Об усвоении света растением» (1875).
В космос!
Концепции русских ученых так глобальны, что к концу XIX — началу XX века им словно бы становится тесно на Земле. Начинается осмысление Земли как особого космического тела.
Казалось бы, ну нет науки более земной, чем география… Но русские географы Р. И. Аболин, Б. М. Лавренко и А. А. Григорьев создают само понятие «географической оболочки», дают ему «космическое» объяснение — как месту, где энергия космоса преобразуется в ее земные виды.
В начале XX века В. И. Вернадскому становится тесно даже в биогеохимии. В 1924 году рождается термин «биосфера» в его современном понимании. Слово, сегодня знакомое каждому школьнику в любой стране мира (как и слово «географическая оболочка»). Не зря же В. И. Вернадский назван ЮНЕСКО в числе десяти «людей XX века».
Одновременно русские ученые, начиная с Н. А. Морозова, всерьез ставят вопрос о выходе человека в космос, о создании необходимых летательных аппаратов и об освоении человеком космического пространства, планет Солнечной системы.
На Западе разговоры о выходе в космос остаются уделом научной фантастики в духе Г. Уэллса. В России К. Э. Циолковский ставит вопрос о выходе в космос как о реальной задаче науки на ближайшие десятилетия. У него много сторонников, поклонников, последователей… Целое народное движение.
На стыке науки и философии
Подобная глобализация заставляла ученых работать на стыке естествознания и философии, использовать свои научные разработки для построения научно-философских концепций. Всегда метафилософия считалась разделом философии, и в нее не лезли люди науки.
В России Владимир Иванович Вернадский закладывает основы глобальной эволюции, создает концепцию общих закономерностей развития для неживого, живого и мыслящего вещества, говорит о закономерном переходе биосферы в ноосферу.[195]
К. Э. Циолковский, А. Л. Чижевский, Н. Г. Холодный, П. Д. Успенский и многие другие развивают близкие по смыслу идеи, объясняющие мироздание и показывающие направление развития Вселенной и человечества.
Уже при Советской власти это направление развивали ученые такого масштаба, как академики М. И. Будыко, А. Л. Яншин, Н. Н. Моисеев, В. П. Казначеев, профессора А. И. Субетто, А. П. Назаретян, А. Д. Урсул, B. C. Голубев, В. А. Зубаков, Р. К. Баландин, В. Н. Сукачев, И. М. Забелин, Л. Н. Гумилев… перечислять можно еще долго, но не нужно.
Впрочем, русский экологизм и русский глобализм тоже никуда не исчезли в советской науке… И сказать о них тоже можно немало.
Что это было?
Н. Н. Моисеев говорил о русском космизме как о «неясном народном ощущении», которое проявляется в разных областях жизни. Это как единый поток русской культуры, видный в литературе (Л. Н. Толстой, Ф. И. Тютчев, В. Иванов, М. И. Ломоносов, даже Ф. К. Сологуб) и в изобразительном искусстве (М. Чюрленис, Н. К. Рерих), и в музыке (А. Н. Скрябин). Это же народное мироощущение породило и другие явления «внутри» философии и науки.
