Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
Ивана увели к соседям. Он вскочил рано. Родион и Сильвестр повели его к Спирьке опохмеляться.
В избе было как-то странно пусто, тихо и чисто и пахло свежим хлебом, словно тут уж отработали целый день.
— А где же дочь? — спросил Иван.
— Утром ее уже не было, — ответил Спиридон.
— Она уехала к мужу на прииск, — сказала Арина, подавая блюдо с кислой капустой. — У нас Тамбовка опустела. Все на приисках с семьями, все моют, рыбу нынче не ловили. У нас скучно… А я золота мыть не иду, бог с ним!
— В лодке. Она поехала. Не боится. Пасмурно, а погода тихая. Она лучше меня погоду угадывает, как барометр, — сказал Спиридон.
Иван, глядя на Арину, подумал, какая красивая старуха, уж дочерей выдала и вырастила парней, а все легкая и за словом в карман не полезет. А у самого в сердце захлопнулась какая-то крышка, как на карманных часах.
«Я ушла бы открыто», — вспомнил он ее слова.
«Неужели вся эта красота будет со мной?» — «Я буду с тобой. Невенчана. От Ильи уйду, скажу ему сама в глаза». — «Лучше бы я сказал», — отвечал Иван. «Нет, он тебя убьет. Но я его могу убить… А без тебя не будет жизни мне. Кому погибать? Я тебя всегда боялась… Я знаю, что сделаю, и знаю, что закон преступлю… Теперь всех учат, что грех не так велик. Я грамотная, я думала сама и слыхала…»
А день был сумрачный, и, немного выпив, мужики вышли на улицу.
Дюка, который пил вчера с мужиками, прошел и крикнул, чтобы рыбы на пароход он отвез, самой свежей, утреннего улова. Он было отошел, но потом вернулся.
— Спирька, — сказал Иван, остановившись у изгороди, за которой ходили кони, — а у тебя поскотина уж сколько лет стоит все та же. И не меняешь жерди?
Он почувствовал, что пароход сейчас уйдет без него, что он останется здесь…
— Я все делаю как следует, — ответил Шишкин. — Новых изб не строю. Почему ты думаешь, что я не меняю стоек. Где надо, и жердь переменю. Вот новая жердина.
Иван налег рукой на поскотину. Толстая лиственная жердь не поддавалась… Спирька в самом деле ладил все основательно. А сколько ни был с ним знаком Иван, он никогда не видел Спиридона за работой. Всегда Лосиная Смерть представлялся каким-то бездельником.
— Я знаю про что ты… — вдруг сказал Спиридон. — Я же баран. Ты давно ладишься перескочить через эти жерди! За Илью тебе спасибо… А поскотина уже другая. Все сменилось, только на том же месте. Может, пойдем и выпьем? Утешения тебе не будет все равно. Ты, Ванча, — проклятый… Я тебя люблю… И кажется, не только я… Но за грех — грех!
Дюка стал звать Ивана к себе.
— Иди, посмотри, какой мой новый дом. Такого нет в Тамбовке. Парижаны! — подмигнул он. — Тебе, Ванча, надо бы гольдом родиться! Помнишь, как мы пели:
«На моих собаках лоча едет, ханина ранина!»
Иван помнил. Они вместе стреляли там, на Горгоне, с Дюкой приезжих.
— Нет! — сказал Иван. — Пароход ждет, труба дымится. У меня дела стоят. Ты, паря, не забыл, что я миллионер, приехал с Парижа? Ково же это ты? И тебе нельзя, паря Спирька, так опиваться… У меня тысячи убегают, надо их ловить… Че привезти из города, наказывайте… Утешил ты меня, паря Спирька, я молодость вспомнил… Дочь твоя вечно у меня в сердце, за это не кори… Я поохал… Я же… Люблю и тебя и…
Подошли отставшие Родион и Сильвестр.
— Знаешь, мы тоже на днях поедем. Если погода будет хорошая, мы еще раз съездим на прииск, — сказал Родион, — все равно вся наша жизнь перевернулась.
Иван перецеловался со всеми и поднялся по трапу. Трап убрали сразу. Пароход быстро отошел. Иван стоял наверху.
Спиридон долго еще смотрел вслед ему, а Родион и Сильвестр ушли. По Тамбовке гулял расходившийся ветерок.
Потом и Спирька повернулся и зашагал домой.
* * *
У Красного мыса, отойдя от деревни верст двадцать, Иван велел спустить шлюпку напротив гольдского стойбища.
— Тут есть новый прииск, хищники моют, — сказал он капитану.
Иван взял оружие, плащ и в охотничьих сапогах сошел в шлюпку.
— Ох, зверь! — говорил капитан. — За новым миллионом поехал! Тут ведь знаменитые тайные прииски. Он, видно, знал давно, еще до отъезда, а прежде времени не трогал…
Иван сошел на берег. Шлюпка возвратилась на судно. Пароход пошел. А вровень ему шел Иван по берегу. Гольды вышли из деревни встречать его.
— Бердышов! — со страхом переговаривались они.
Иван купил у них лодку, поел талы, посидел в фанзе, потолковал, рассказывая по-гольдски о Франции и Германии. В полдень он уже гнал лодку под парусом через Амур и, налегая на весла, вошел в протоку и помчался между островами. А ветер крепчал и становилось все холодней…
ГЛАВА 23
Дуня правила парусом, а когда ветер переменился, стала толкаться шестом. Она шла под самым берегом, и удары ветра приносили какую-то желтую шелуху из густых, ложившихся, как волны, трав.
Дуняша мчалась вперед, а мысли ее несло против желания назад.
Начался дождь. Она успела загнать лодку в знакомое озерцо и пристала к берегу, где стояло старое охотничье зимовье. Ветер разгулялся и завывал все сильней, казалось, продувал насквозь лачугу. Дуня достала из-под нар сложенные дрова и посуду, выбежала на дождь, набрала в ведра воды и затопила железную печь.
У нее с собой был свежий хлеб, копченое мясо, хорошая сушеная рыба, консервы, сахар, чай и ягода.
Она разделась, вымылась и, надев чистую рубашку, развесила свою одежду по избе. На улице становилось совсем темно, и казалось, что наступили сумерки.
Одеяло и постель у нее были с собой. Она все расстелила. Ей все время чудилось, что скрипят уключины весел, в шуме волн слышался чей-то голос. Она почувствовала, что все время ждет кого-то, и подумала, что не едет на прииск, а бежит.
Тихо горели дрова. Дуня стояла над постелью как бы в нерешительности.
Дверь распахнулась и хлопнула, словно от сильного ветра. В зимовье вошел Иван.
Дуня обняла его, ее горячие руки скользнули по его тяжелой мокрой одежде. Она поцеловала его и, расстегивая пуговицы, прильнула к его груди, и опять стала целовать горячо. Мгновениями она с удивлением рассматривала его лицо, словно никогда не видела его.
— А где же твой пароход?
— Я все бросил! Как ты велела. Нету у меня парохода. Я молодой, бедный. Никакого языка, кроме гуранского, не знаю. Я вольный охотник…
Он быстро сорвал с себя плащ и куртку, бросил шапку.
— Пока ты росла, я ждал, как охотник… Добаловался до богатства… А теперь — опять к тебе! На лодке, один. Я тебя нашел, нашел… Мне, кроме тебя, никого и не надо!
— Если бы ты был бедный! — зажмурившись от восторга, сказала Дуня и отступила. — Ах, если бы!
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
