Дома ее уже ждал Брок. Она крепко обняла его и уткнулась вего шею.
— Что случилось? — спросил он, с удовольствиемотвечая на ее страстные поцелуи. Пребывание в Вермонте пошло им на пользу.Именно это им и было нужно.
Они с Броком вместе приготовили обед, после чего Алекспомогла Аннабел распаковать вещи. Брок в это время прибирался на кухне подмузыку. Когда Аннабел уже спала, а Брок мылся в душе, внезапно позвонил Сэм.
Алекс как раз сидела в студии и думала о нем, так что егоголос в трубке заставил ее подпрыгнуть от удивления. Казалось, он прочитал еемысли.
— Я просто хотел тебе сказать, что не жалею об этомпоцелуе, — сказал он, и Алекс захотелось бросить трубку. Она не знала,плакать ей или смеяться. Но его она тоже любила, и это было ужасно. — Но яхочу знать одну вещь.
— Какую? — спросила она, испытывая чувство вины отодного того, что вообще разговаривала с ним. Трудно было поверить в то, что этоее муж. Он был похож скорее на отвергнутого любовника.
— Я хочу знать, жалеешь ли об этом ты, Алекс. Если да,это означает, что ты больше меня не любишь, и я сразу же оставлю тебя в покое,что бы я ни чувствовал.
Внезапно его голос окреп и зазвучал увереннее, как будтопосле этого поцелуя что-то внутри него восстановилось.
— Я тебя не люблю, — неуверенно сказала она,заставив Сэма рассмеяться, как много лет назад. Алекс почувствовала знакомое волнение.
— Ты мне лжешь, — ответил Сэм.
— Нет, — защищалась она, чувствуя себя еще болеевиноватой, чем сегодня днем перед Броком.
Сэм, напротив, был неустрашим.
— В тот момент ты явно не жалела. Ты отвечала на мойпоцелуй.
Сэм разговаривал как ребенок и все время смеялся. Отвечаяему, Алекс не смогла сдержать улыбку.
— Ты негодяй, — сказала она и добавила болеесерьезным голосом:
— Я не хочу осложнять свою жизнь, Сэм. Пусть все будетпросто.
— Через несколько недель все будет очень просто, потомучто я буду сидеть в тюрьме, — давил на нее Сэм. — Я хочу тебяувидеть.
— Мы только что виделись, — решительно ответилаАлекс, решительнее, чем она себя чувствовала. Внутри нее словно что-торазмягчилось от его голоса, но она слишком боялась вновь втягиваться вотношения с ним.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — настаивалон. — Давай пообедаем вместе.
— Я не хочу.
— Пожалуйста… — Его голос звучал так обольстительно,что ей хотелось закричать.
— Прекрати!
— Алекс, пожалуйста. — Его просьбы сводили ее сума.
Алекс наотрез отказалась от обеда и через несколько минутповесила трубку. Брок как раз вышел из ванной, не подозревая о том, что ейкто-то звонил.
На следующий день, когда Сэм позвонил ей на работу, она всееще ощущала неловкость. Ей не хотелось с ним разговаривать, но восемнадцатьпроведенных вместе лет ко многому ее обязывали.
— Что ты от меня хочешь? — в отчаянии спросила онанаконец.
— Один вечер, и больше ничего, и после этого я тебя непобеспокою, — умолял он, и Алекс вздохнула:
— Зачем? Что это изменит?
— Для меня это будет значить очень многое, — тихосказал он, и в конце концов она согласилась с ним встретиться. Всего один раз.Она не стала говорить об этом Броку, хотя врать ему было ужасно противно. Онавыбрала вечер, когда Брок был занят с клиентами, и оставила Аннабел с Кармен.
— Ты ускользнула тайком? — насмешливо спросил Сэм,когда они встретились.
— Ты себе льстишь, — огрызнулась она, глядя нанего с неодобрением. Алекс чувствовала себя не в своей, тарелке, что было болеечем заметно.
— Прости меня. — Они пошли в маленький ресторанчики заказали макароны в винном соусе. На мгновение Сэму показалось, что емуудалось повернуть время вспять. Это напомнило ему добрые старые времена, когдаони только-только влюбились друг в друга и ходили на свидания, но теперь всеизменилось. Это был конец, а не начало. И они оба об этом знали. Сэм выгляделболее спокойным, чем в последние несколько встреч, хотя прекрасно знал, что насвободе ему осталось пробыть совсем недолго.
После обеда они медленно пошли пешком по направлению кцентру, вспоминая о разных вещах, обсуждая тех или иных людей и места, где имдовелось побывать. Они вытаскивали на свет Божий воспоминания, которые годамибыли погребены в их памяти. Это было похоже на перелистывание старых альбомов.
Вдруг на одном из перекрестков, в ожидании зеленого сигналасветофора, Сэм прижал Алекс к себе и поцеловал. Было холодно, и Алексненавидела себя за то, что отвечает ему.
Она ничего не сказала, и через несколько шагов Сэм затолкнулее в подъезд и снова поцеловал.
— Тебе надо было делать это год назад, — грустно ипрямо произнесла Алекс.
Сэм закусил губу.
— Это было так глупо, Алекс, — сказал он, сновацелуя ее.
После поцелуя он продолжал держать ее в своих объятиях, иона позволила ему это. Алекс сразу вспомнила, как одиноко она себя из-за негочувствовала, как она в нем нуждалась и как сильно его любила. Сэм причинил ейстрашную боль. Она даже думала, что никогда не оправится от этого удара. Нотеперь все словно возвращалось на круги своя. Кошмар ушел в прошлое, а общениес Сэмом казалось ей таким реальным и таким нужным. Она спрашивала себя, правдали, что простить — значит забыть.
— За последний год я научилась очень многому, —задумчиво произнесла она, согревшись в его объятиях.
— Например?
— Например, ни от кого не зависеть или жить — то естьвыживать — только ради себя самой. В конце концов я выжила исключительноблагодаря силе воли, потому что отказалась умирать… Это был очень серьезныйурок… Запомни мои слова — они пригодятся тебе в тюрьме.
— Я не могу себе этого представить, — тихо сказалСэм, улыбаясь своей жене. — Спасибо тебе за то, что ты позволяешь себяобнимать… и целовать… Ведь ты же могла стукнуть меня ботинком по голове илипозвать полицейских. Я рад, что ты этого не сделала.
— Я тоже, — грустно откликнулась Алекс, внезапноосознав, что не стоит сопротивляться своим чувствам. — Я буду по тебескучать.
— Не надо. У тебя же есть Аннабел и этотчудо-мальчик, — саркастически заметил он, заставив Алекс рассмеяться. Онивышли из подъезда и направились к дому.
— Он очень хорошо относится к Аннабел, — сказалаАлекс с нежностью.
— Я рад. А к тебе?
— Тоже.
— Тогда я за тебя счастлив. — Но это была неправда, что было понятно обоим. Больше чем когда-либо Сэму хотелось, чтобыАлекс понимала, как он ее любит, хотя все это было совершенно бесполезно.
